Фантом для Фрэн (СИ)

- Мне иногда кажется, будто я притягиваю к себе вещи, с которыми чувствую родство, - наполовину жалуясь, наполовину в шутку сказала она мужу. А тот отнесся к ее словам неожиданно серьезно.

- Вполне возможно, что так и есть, - сказал Алджернон. – Мы не знаем, какова сила мысли, Фрэн. Раз мы с тобой теперь имеем основания полагать, что мысль не является исключительно эманацией мозга, стало быть, до того мы могли иметь ложное понятие и о ее могуществе.

Она сжала пальцами виски и мрачно сказала:

- С меня довольно, Элджи.

- С заурядной женщины – довольно, но не с тебя, - заметил он. – Мы должны идти дальше. Оставим привычные убеждения таким людям, как Дональд и твоя мать…

Алджернон обнял ее, целуя в шею.

- Ты неднократно предлагала мне заняться этим папирусом – но не было подходящего случая, - прошептал он. – Теперь он наконец представился. Твоя помощь при анализе “Книги мертвых” была бы бесценна.

Фрэн усмехнулась.

- Мистер Бернс, не пытайтесь меня соблазнить.

Она обернулась, и они поцеловались, ласкаясь. Фрэн посмотрела мужу в глаза - он явно думал сейчас не о древних свитках.

- Ну пойдем, - сказала она.

Алджернон восхищенно улыбнулся, поднял ее на руки и понес в спальню. Было только пять часов вечера; но разве не все их часы теперь принадлежат им? Фрэн села на постели, расстегивая домашнее платье – она не спешила, муж должен был приготовиться. Эта “резинка” действительно поубавила романтики и несколько раз вызвала смех в самые неподходящие моменты; но без нее никак. Хорошо, что Алджернон давно не мальчик и обладает хорошим самоконтролем.

Когда наступило время, Фрэн расстегнула последние пуговки и протянула к мужу руки. Он любил сам раздевать ее до конца – как подарок, который ему позволяют развернуть самому…

Алджернон сел рядом и привлек ее в свои объятия – целуя лицо, плечи; потом расстегнул простой белый лиф и жадно припал к ее белой груди.

Фрэн не то засмеялась, не то застонала, запрокинув голову; она выдернула из прически две шпильки, и волосы рассыпались по спине. В кудрях застряли остальные шпильки.

- Возьми меня.

Она легла на спину и закрыла глаза.

- Милая… подожди…

Она застонала от нетерпеливого наслаждения при звуке его страстного голоса, от ощущения, что он так заботится о ней.

- Жду, - шепнула она.

Он не заставил ее томиться – лег на нее, приведя в восторг тяжестью своего тела, и нежно спустил с ее бедер трусики; а потом нежно овладел ею. Фрэн так ждала его, что затрепетала, едва ощутив. Она не знала до сих пор, сколько в ней страстности.

Нет, знала… знала!

Он подминал ее под себя, властно и в то же время бережно, а потом мягко перекатился на спину, позволив ей быть сверху. Фрэн это очень любила, а он делал то, что она любила – потому что она все равно принадлежала ему всецело, каждый миг. Она достигла экстаза раньше него – вскрикнув, выгнувшись – и легла ему на грудь, отдав себя в его распоряжение, для его наслаждения.

Когда он разжал объятия в счастливом изнеможении, Фрэн потянулась с недовольным стоном и шепнула, что ей немного осталось до второй вершины. Алджернон несколько мгновений отдыхал, лежа рядом с ней, а потом склонился над ней, лаская ее руками. Фрэн протестующе ахнула, но тут же сдалась – и совсем скоро во второй раз испытала восторг. Алджернон почти благоговейно смотрел, как содрогнулось ее прекрасное тело, снова и снова; как исказилось страстью лицо.

Многие мужчины не умели и не любили ласкать своих женщин – они боялись пробудить в них страсть. Эгоисты и трусы.

- Как мне было хорошо, - сказала Фрэн, широко улыбнувшись. Она лениво перекатилась на бок, подтаскивая к себе платье; потом, привстав, накинула его.

- Я люблю тебя, - сказала она, истомленно улыбаясь.

- Я и не думал, что английские леди бывают такими, - с улыбкой сказал Алджернон.

- Такими не бывают только английские леди, испорченные пуританским воспитанием, - скривившись, ответила молодая женщина. – Но я-то уже давно знаю, что к чему в этой жизни, мистер Бернс.

Она заговорщицки улыбнулась мужу, а он вдруг ощутил к ней старую сильную неприязнь – неприязнь к ее второму “я”, к древней женщине, которая принадлежала стольким мужчинам до него.

- Пожалуй, я готова к научным открытиям, - все так же улыбаясь, сказала Фрэн; она встала и потянулась, запрокинув голову.

Потом, что-то мурлыкая себе под нос, удалилась в ванную. Как всегда, она первая шла мыться после занятий любовью.

Когда она привела себя в порядок, ей захотелось чаю. Фрэн тут же принялась собирать на стол, даже не спрашивая, хочет ли этого муж; но он, конечно, не спорил. Он предпочитал как можно меньше спорить о бытовых мелочах.

Потом Фрэн потребовала у Алджернона папирус.

- Пока ты будешь сидеть над своей книгой, я буду сидеть над этой, - сказала она, смеясь, и археологу вдруг расхотелось давать жене папирус. Он никогда не был суеверен – просто не мог себе этого позволить. Но сейчас Алджернону разом вспомнились все предостережения насчет Фрэн, которые он выслушивал в течение всего их знакомства.

Он ушел в свой кабинет, потом вернулся, неся свиток.