Фантомная боль [СИ]

— Так с чего ты взял, что сможешь восстановиться без меня? Я не буду с тобой возиться! Понял?

Человек в черном убрал меч на пояс и зашагал прочь от забрака. Здесь уже не было подвоха. Учитель на полном серьезе отказывался от своего ученика. Что еще можно было сделать? Просить его изменить решение? Глупо. Бесполезно. Унизительно. Нет, могло быть только одно верное действие! Бежать за ним, биться с ним!

Дарт Мол собрал последние силы, вставая на ноги. Как одержимый, с неистовым хриплым рычанием, он бросился вслед за Сидиусом. Но его снова остановила Молния Силы. Забрак не смог удержаться на ногах. Боковым зрением Мол увидел свое отражение на панели солнечной батареи своего корабля. Молнии прошивали его тело, расползались по нему сотней сине-белых личинок. Он видел свои кости, светящиеся сквозь плоть. Он даже успел удивиться тому, сколько металла было в его позвоночнике и как глубоко имплантат пустил корни в его тело. Но его сопротивление Ситхской Молнии было все-таки сломлено, и ритм сердец иридонийца сбился, а его легкие сжались от боли, бронхи заполнила кровавая слизь. Мол захаркал кровью.

— В тебе сильно желание жить, хоть ты и молчишь об этом, — услышал он голос Дарта Сидиуса. — Ты будешь жить, если исчезнешь с Корусанта.

Учитель говорил, не глядя в сторону Дарта Мола, и забрак никак не мог узнать его мысли, его чувства. Но как абсурдна была сама мысль о том, что какие-то моральные чувства вообще были у этого бездушного человека, разыгрывающего шахматные партии с самим собой, когда вместо фигур — чужие жизни! И все же Мол не мог поверить очевидному. Он продолжал верить в несуразное убеждение, что этот мастер двойных игр был честен с ним всегда, не считая тех испытаний. Сидиус ведь так долго учил его! И так гордился им! Что он сказал забраку тогда, перед роковым отбытием на Татуин? «Ты блестяще подготовлен, мной юный ученик. Им с тобой не сравниться». И неужели после стольких лет можно было в один момент потерять веру в своего подопечного?

Сейчас Дарт Сидиус мог отвести взгляд только с презрением. И это было лучше, чем безразличие. Презрение можно преодолеть, но расшибать лоб об стену безразличия — бесполезное дело. Но все девятнадцать лет Сидиус отгораживался от Мола так, как только мог, делал все, чтобы не позволить в своей душе зародиться какому-то отношению — он ведь видел, как отчаянно к нему тянулся этот юный забрак. И ситх-учитель отлично сохранил лицо и не предал принципов. В нем не было чувств. Дарт Мол должен был понимать это. Его учитель — недостижимый и холодный, как идол на пьедестале, как божество.

— Я докажу тебе, Дарт Сидиус! — прокричал иридониец, бросая вызов собственным противоречивым чувствам.

— Можешь пытаться, — сухо ответил Сидиус. — Но подальше отсюда.

Он развернулся и ушел. Дарт Мол поднялся и попробовал снова броситься за ним, чтобы продолжить биться за себя. Но вдруг его зрение помутилось, мышцы свело спазмом, а сознание чуть не покинуло его. Он упал навзничь. Теперь ему пришлось вспомнить, что Молния Силы коварна еще и своими последствиями: микротравмами мышц по всему телу, резким нарушением минерального обмена и быстрым, внезапным отложением солей в мягких тканях. И не важно, что этих тканей осталось мало — эффект проявил себя в полную силу. Пришлось какое-то время не поднимать головы и стараться дышать как можно глубже и ровнее, пока в сознание не вернулась относительная ясность. Забраку стоило отлежаться, но он ограничился несколькими инъекциями бакты, которые вколол сам себе прямо через рубашку. Благодаря этому вернулось четкое зрение, и Мол снова увидел рядом с собой Килинди.

— Куда ты теперь? — спросила наутоланка.

— Не знаю, — держась за голову, теряясь в реальности, ответил иридониец. — А где… ты сейчас?

— Там, на Орсисе, — произнесла Килинди так, словно это был очевидный факт.

— Почему не на историческую родину? — поинтересовался Мол, вспомнив, как она не раз сожалела, что выросла не на Гли-Анселм и до Орсиса даже не видела моря.

— А сам-то? — бросила в ответ наутоланка.

Историческая родина. Иридония. Дарт Мол думал о ней постоянно с тех пор, как познал ее. Так, может, действительно не стоило противиться ее зову?

— А знаешь, что еще можно сделать? — предложила Килинди. — Взять карту Галактики, ткнуть в нее пальцем, и какая ближайшая планета — туда.

Забрак не слушал ее. Его чувства вновь его подводили, к нему возвращалась иррациональная тревога.

— А ты точно хорошо искала? — вновь спросил Мол.

Паразитическая идея о необходимости уничтожения части себя отравляла его кровь токсином страха. Страх ведет к гневу. Гнев ведет к ненависти. Ненависть ведет к страданиям. Страдания дают адепту Темной Стороны силы, очищают его разум. Дарт Мол помнил это из уроков Сидиуса. Но в этот раз страдания сделали с его разумом что-то, что его пошатнуло, заставило балансировать на грани сумасшествия. Так, может, учитель был неправ? Или его слова были ложью?

— Да, — услышал забрак ответ наутоланки на свой вопрос.

Голос ее был тверд. Она действительно сделала все, что могла.