Фантомная память

Манон ткнула в Перро-Гирек на карте, потом медленно провела пальцем линию вверх.

– Седьмой крест, который ты здесь видишь, указывает на скопление семи островов, расположенных против Перро-Гирека. И один из них называется…

– Остров Монахов! – зажмурившись, подхватила Люси.

– Точно! И есть еще один остров, рядом с островом Монахов, – остров Рузик, вход на который строго воспрещен. Остров скал и обрывистых утесов, где обитает единственная во Франции колония северных олуш[32]. Каждый год с января по сентябрь там гнездятся более семнадцати тысяч пар птиц. Настоящий бастион перьев и клювов, делающий остров похожим на огромный ком ваты.

Чтобы унять бьющую ее дрожь, Люси принялась растирать себе плечи.

– Отправляйся к Глупцам… К глупым крачкам, северным олушам… Значит, нам надо туда, на остров Рузик, неподалеку от острова Монахов… Брат недооценил вас, когда писал это послание…

– Что?

– Нет, ничего… Мысли вслух. А вы знаете, зачем мы должны туда попасть?

В приливе неожиданной ностальгии Манон принялась рассказывать, не отрывая глаз от орнамента на ковре:

– Я прекрасно знаю те места. Подростками мы приезжали в этот дом на каникулы. Мне всегда нравилась Бретань. Ее суровая красота, сказочное окружение… Хоть я и математик, меня очень интересуют кельтские сказания, эзотерическая атмосфера, где ничего нельзя объяснить строгими доказательствами.

– Мне тоже, – согласилась Люси. – Я думаю, что некоторые явления вообще необъяснимы…

Допив свой мартини, Манон продолжала:

– С братом и нашими здешними друзьями, у которых была лодка, мы тайком добирались до Рузика. Нам с Фредериком всегда нравилось нарушать запреты, чувствовать себя не такими, как все… – Она откашлялась. – Я не такая, как все, Люси.

– Знаю.

– Я говорю не о своем недуге… А о том… что я чувствую… По отношению к мужчинам, например… Я не лесби, но… не знаю… они меня не привлекают.

Наступило короткое молчание, прежде чем Манон продолжила:

– Потому что у меня есть чувства, понимаешь? Я ведь не машина. Я тоже испытываю желания, у меня есть потребности, определенные пристрастия… Я люблю мороженое, чай с мятой, конные прогулки… Мне нравится красивая одежда, духи – как любой другой женщине.

– Я знаю, Манон. Я начинаю понимать тебя.

В глазах бедной девушки горел темный огонь боли.

– Иногда, видя, как на меня смотрят окружающие, я очень остро ощущаю свою ненужность… Так уже было и с моей профессией. Есть расхожий стереотип математиков – эдакие безостановочно работающие калькуляторы, асоциальные типы, которые несут всякую чушь… Однако это абсолютно неверно! Они размышляют над структурами, теориями, техническими решениями, которые могут изменить образ мысли! Достаточно вспомнить, что в Средние века именно религия определяла рамки реальности! Когда ученым удалось объяснить происхождение молнии или кометы, все изменилось, эти явления стали научными, и люди осознали, что наука способствует прогрессу человечества. Поверь мне, все отрасли математики, как бы абстрактны они ни были, всегда находят совершенно конкретное применение в реальном мире.

Ее глаза загорелись.

– Например, шестнадцатая проблема Гильберта[33], над которой я работала, – одна из знаменитых задач тысячелетия – позволила бы понять, если бы решение было найдено, поведение экосистемы «добыча – охотники». Что произойдет, если на одном острове оставить равное количество овец и волков, а, Люси?

– Э-э-э… Думаю, волки будут есть овец?

– И их тогда станет меньше. А потом?

– Думаю, что нехватка добычи повлечет за собой уменьшение количества хищников, которые будут умирать от голода или начнут пожирать друг друга.

– Вот именно. И следовательно, любое уменьшение числа охотников повлечет за собой увеличение числа добычи, что снова будет способствовать появлению хищников, и так далее. А потом, через год, через десять лет, через тысячу?

Заинтригованная Люси пожала плечами. Манон закончила свое объяснение:

– Решение подобной системы дифференциальных уравнений позволило бы понять демографические изменения видов во времени или вымирание некоторых из них. Так что, понимаешь… Я на самом деле не бесполезный предмет…

Люси хотелось бы взять ее за руку, приласкать, успокоить, но она только сказала:

– Манон, мне известно, до какой степени люди нетерпимы и поверхностны. Они ограничиваются тем, что судят по внешности, не пытаясь смотреть глубже. Впрочем, любая история на этом свете заслуживает того, чтобы быть прожитой. И рассказанной…

– Тогда расскажи мне свою. Откуда у тебя такой взгляд, полный решимости, и почему ты решила прятаться за повадками мужика, хотя… мне ты представляешься такой нежной… такой внимательной и заботливой?

Люси потупилась:

– Зачем, Манон? Через минуту ты уже все забудешь.

Манон резко отпрянула и замерла. На ее глазах выступили слезы.

– Как ты смеешь?

– Манон, я…