Фантум 2012. Локальный экстремум

– Разве? – не согласился Славик. – У всех должен быть выбор. И не надо прикрываться наукой! Многое в этом мире делалось под ее прикрытием. Это монстр! Жернова! Она перемелет все принципы в угоду себе. Мы живем в бесчеловечной среде, всех буквально тошнит друг от друга. Стоит кому-то в автобусе наступить на ногу, как завязывается драка. Эти же нормы действуют везде, вот почему наука породила атомную и водородную бомбу. Руками ученых иногда действует дьявол! И они это прекрасно понимают!

– Зачем же так? Бунтарь! Это из-за отца? Из-за того, что он пропал… – Петрик положил ладонь Славику на плечо. – Конечно, в чем-то ты прав. «Неразумное» человечество воплощает наши теории в практику исключительно в угоду своим целям. Но мы должны поступать так, как велит сердце.

Славик замкнулся. Отвернулся к окну:

– Ему сердце велело рискнуть жизнью.

– Это его жизнь. Но, послушай, что за настроение? Он жив…

– А снежный человек, или алмазный, или травяной… не важно какой, всё равно имеет право на свободу.

Петрик примирительно хмыкнул и обхватил Славу за плечи.

– Ну же, не кисни, парень!

Он сменил тему:

– А ты знаешь, что это за тумба?

Луч солнца отражался от полированной поверхности небольшой тумбы, стоящей у окна.

– Да, Нью-йоркский Клуб Приключений подарил ее Институту в знак единства духа.

Петрик рассмеялся.

– Вот так! Розумнык. И всё? Это не тумба! Это – глобальный круговорот вещей! Она сделана из того же дерева, что и плот «Семь сестричек».

– Виллиса? Я не знал. Отец никогда не рассказывал. Мы же почти… сложное у нас было общение, сами знаете. – Он провел пятерней по ежику на голове, и это небрежное движение придало ему вид подростка. – Так неужели из этого же дерева?

– Да. Знаешь, Матвей очень дорожил ею. Вильям Виллис в одиночку, на плоту пересек Тихий океан. Один на один с вечностью. – Петрик вдруг стал серьезным. – Твой отец обязательно выживет, где бы он ни был сейчас! Он безумец, это я знаю точно!

Он тронул глобус, а тот, словно поддавшись человеческому теплу, послушно повернулся на тонкой оси: Алтай, Тянь-Шань, Кавказ, Альпы – и остановился.

– Хай йому трясця! Почему же он мне ничего не сказал?

– Наверное, хотел что-то проверить.

Петрик приподнял глобус, рассматривая восточную часть Сибири, и что-то мягко упало на пол. Он наклонился и поднял несколько бледно-коричневых шишечек – небольшие, похожие на мохнатые орешки. Посмотрел на тумбу, там осталась еще одна. Повертел подставку, провел под ней рукой – она была полая. Поставил на место, и подставка накрыла шишку.

– А это что? – Он пересыпал их с ладони в ладонь.

– Не знаю, может, привез откуда-то. Слишком маленькие для местных, – оглянулся Сайко-младший. – Да и форма необычная.

Петрик положил шишки на тумбу, постоял, рассматривая, затем сунул одну в карман:

– Может, пригодится. Отдам ребятам в лабораторию, пусть определят, откуда.

Славик кивнул:

– Ну вот, пожалуй, и всё.

Они постояли еще немного, оглядывая кабинет, взяли несколько блокнотов, тетрадей и вышли в коридор.

Некоторое время спустя, в расположенном напротив здании с глухим щелчком отключилась аппаратура, фиксирующая разговор. Мрачный длинноволосый тип лет двадцати восьми откинулся на стуле и скрестил на груди руки. Его напарник, парень, которого Петрик и Сайко-младший встретили в коридоре, ослабил узел на галстуке и поинтересовался:

– Что теперь, идти за ними? Меня видели. Второй раз не поверят, что я из библиотеки, – хохотнул.

– Я сам прослежу, – длинноволосый быстро встал и направился к двери.

– Макс, избавься от своего крысиного хвостика, бросается в глаза.

– В советах не нуждаюсь. И это не «хвостик», как ты его называешь. Это выражение индивидуальности. Вот ты скажи, Костян, что в тебе интересного? Молчишь?

Тот ответил резко:

– Ты меня удивляешь. Индивидуальность! Пойди, например, в приют, сделай пожертвование малюткам. Вот это поступок. А хвостик…

– Ладно, проехали. Учить он меня будет.

Макс сбежал с лестницы, вышел на улицу и, дождавшись появления Петрика и Сайко, направился к припаркованному вблизи темно-синему «пежо».

5

– Это Кость. У нас появилась зацепка, – доложил кому-то оставшийся на посту парень. – Думаю, это тот, кто нам нужен. Макс следит.

– Наконец-то. Что-то толку от вас маловато, – нехотя буркнули в ответ. – Пора бы и пошевелиться. И скажи Максу, пусть хвост срежет, примат. За версту виден. Давайте, шевелитесь!

Кость обиженно скривился, коротко выругался и уселся перед аппаратурой. Он надел наушники, установил цифровую аудиопленку на начало и, покрутив колесико настройки, принялся внимательно прослушивать запись. Греческий профиль придавал твердость выражению лица. В одном месте он остановил запись и сделал отметку в блокноте. Потом прикрыл глаза и глубоко задумался.