Фараон

– Теперь об этом уже поздно говорить, – сказал Рамсес. – Пошли немедленно скороходов, чтобы завтра с утра все военачальники съехались на совет. Прикажи зажечь сигналы тревоги, и пусть все войска Нижнего Египта с завтрашнего дня направятся к западной границе. Предложи номархам заняться заготовкой продовольствия, одежды и оружия.

– У нас будут большие затруднения с Нилом, – заметил Тутмос.

– Все лодки и суда задержать в нильских рукавах для переправы войск. Надо также потребовать от номархов, чтобы они занялись подготовкой резервных полков.

Тем временем Мефрес и Ментесуфис возвращались в свои жилища при храме Птаха. Как только они остались одни, верховный жрец воздел руки и воскликнул:

– О бессмертные боги, Осирис, Исида и Гор, спасите Египет от гибели. С тех пор как стоит мир, ни один фараон не поносил так жрецов, как сегодня этот отрок! Что говорю я – фараон, – ни один враг Египта, ни один хетт, финикиянин, ливиец не посмел бы так дерзко пренебречь неприкосновенностью жрецов.

– Вино делает человека прозрачным, – глубокомысленно заметил Ментесуфис.

– Но в этом юном сердце гнездится клубок змей. Он оскорбляет жреческую касту, насмехается над чудесами, не верит в богов.

– Больше всего меня удивляет то, – задумчиво проговорил Ментесуфис, – откуда ему известно о наших переговорах с Бероэсом? А что он знает о них – я готов поклясться.

– Чудовищное предательство, – ответил Мефрес, хватаясь за голову.

– Странно… Вас было четверо…

– Вовсе не четверо. Про Бероэса знала старшая жрица Исиды, два жреца, которые указали ему путь к храму Сета, и жрец, встретивший его у ворот. Постой! – спохватился Мефрес. – Этот жрец все время сидел в подземелье… А что, если он подслушивал?…

– Во всяком случае, он продал тайну не младенцу, а кому-нибудь поважнее. А это уже опасно.

В келью постучался верховный жрец храма Птаха, святой Сэм.

– Мир вам, – сказал он, входя.

– Да будет благословенно твое сердце.

– Я и пришел узнать, не случилась ли какая беда, вы так громко говорите. Уж не пугает ли вас война с презренным ливийцем? – молвил Сэм.

– Что ты думаешь о царевиче, наследнике престола? – спросил его Ментесуфис.

– Я думаю, – ответил Сэм, – что он радуется войне и очень доволен своей ролью главнокомандующего. Это прирожденный воин. Когда я смотрю на него, мне приходит на память лев Рамсеса. Этот юноша готов один броситься на ливийские банды, и, пожалуй, он их рассеет.

– Этот юноша может уничтожить все наши храмы и стереть Египет с лица земли, – ответил Мефрес.

Сэм поспешно вынул золотой амулет, который носил на груди, прошептал:

– «Убегите, дурные слова, в пустыню. Удалитесь и не причиняйте вреда праведным!» Зачем ты это говоришь? – прибавил он громче, с укором.

– Достойнейший Мефрес сказал истину, – вмешался Ментесуфис, – у тебя разболелись бы голова и живот, если б человеческие уста повторили все кощунства, которые мы сегодня услышали от этого юнца.

– Не шути, пророк, – возмутился верховный жрец Сэм, – я скорее поверил бы тому, что вода горит, а ветер тушит огонь, чем тому, что Рамсес позволяет себе кощунствовать.

– Он притворялся, будто говорит спьяна, – заметил ехидно Мефрес.

– Пусть так. Я не отрицаю, что царевич легкомысленный юноша и гуляка, но – кощунствовать?

– Так думали и мы, – заявил Ментесуфис, – и настолько были в этом уверены, что, когда он вернулся из храма Хатор, мы перестали даже наблюдать за ним.

– Тебе жаль было золота, чтобы платить за это, – заметил Мефрес. – Видишь, какие последствия влечет за собой такая небрежность.

– Но что же случилось? – спросил, теряя терпение, Сэм.

– Что тут долго говорить: царевич, наследник престола, издевается над богами.

– О!

– Осуждает распоряжение фараона…

– Быть не может!

– Членов верховной коллегии называет изменниками…

– Что ты говоришь?

– И узнал от кого-то о приезде Бероэса и даже о его свидании с Мефресом, Херихором и Пентуэром в храме Сета.

Верховный жрец Сэм схватился обеими руками за голову и забегал по келье

– Невозможно! – повторил он. – Невозможно! Кто-нибудь, вероятно, опутал чарами этого юношу. Может быть, финикийская жрица, которую он похитил из храма?

Это предположение показалось Ментесуфису таким удачным, что он взглянул на Мефреса, но тот, возмущенный, стоял на своем.

– Увидим. Прежде всего надо произвести следствие и узнать, что делал царевич день за днем по возвращении из храма Хатор, – твердил он. – Царевич пользовался слишком большой свободой, слишком много общался с неверными и с врагами Египта. И ты, достойный Сэм, поможешь нам…

Верховный жрец Сэм на следующее же утро велел созвать народ на торжественное богослужение в храме Птаха.

Жрецы расставили глашатаев на перекрестках, на площадях и даже в полях, чтобы они горнами и флейтами созывали народ. Когда собиралось достаточно слушателей, им сообщали, что в храме Птаха в течение трех дней будут происходить торжественные процессии и молебствия о даровании победы египетскому оружию, о поражении ливийцев и о ниспослании на их вождя, Муссавасу, проказы, слепоты и безумия.