Фараон – 4. Царь поневоле. Том 1

— Судя по твоему виду, так было всё же не всегда, — улыбнулся я, — а потому я и предлагаю подумать тебе и остальным семействам жреческого сословия над тем, чтобы объединить большинство существующих богов объявив их разными ипостасями друг друга, оставив их какое-то разумное количество.

— Насколько разумное Твоё величество? — тихо поинтересовался он.

— Столько, сколько вам самим покажется нужным для того, чтобы все приношения царей и людей, доставались только тем богам, с которыми общаются ваши семейства, — я пожал плечами, — мне в принципе это безразлично.

— Его величество славится тем, что приносит жертвы только избранным богам, — осторожно сказал он, — можно поинтересоваться, чем вызвана такая его избирательность?

— Они мне отвечают, когда я обращаюсь к ним, — спокойно ответил я, видя как его глаза расширяются, — а если это так, какой мне смысл тратить время на тех, кто нем к моим воззваниям?

— Мы получили послание о том, что произошло в Бубастисе, а также случилось с самим храмом, — продолжил он осторожно расспрашивать меня, — Его величество рассердил богиню Бастет?

— Ну было дело, — отмахнулся я, — она тоже, как и ты сейчас, решила предъявить мне завышенные требования и мы немного с ней повздорили.

— Как мне сообщили жрецы, которые относятся к богине Бастет, после разговора с Его величеством её храм был почти полностью разрушен, а у всех её каменных изваяний в других храмах теперь не хватает одного глаза, — с придыханием сообщил он.

— Мы сильно поссорились, — скромно сообщил я ему, приписав себе все достижения разом.

Жрец покачал головой и задумался.

— Предложение Его величества слишком необычное, — наконец поднял он на меня взгляд, — мне нужно поговорить с другими семействами, а лучше созвать общий совет.

— Смотрите сами, я ни на чём не настаиваю, это будет только ваше решение, — поднял я руки показывая, что мне вообще всё равно, — но скажите всем, что в случае положительного решения, все храмы, земли и блага, которые были у тех богов, которых вы решите объявить ипостасями, будут разделены между вами. Я подпишу указ об этом, поддержав вас, Хатшепсут тоже будет не против.

Жрец задумался, а дверь открылась и внутрь вошёл запыхавшийся Рехмир. Увидев сидящего напротив меня жреца, он сильно удивился и поклонился сначала мне, затем ему.

— Господин Хауи, какая неожиданная встреча, — признался он.

Тот поднялся с табурета и кинул на него лишь быстрый взгляд.

— Наш молодой визирь, — сказал он так, словно в доме появилась новая собака.

— Если Его величество не против, — спросил он меня, — я бы хотел подумать о нашем разговоре.

— Да ты свободен, — сделал я жест рукой.

Тот низко мне поклонился и пошёл на выход, а охрана раздвинулась и выпустила его из комнаты. Только он вышел, как Рехмир бросился ко мне и обеспокоенно зашипел, словно гадюка.

— Мой царь — это очень опасный человек! Не нужно с ним вести никаких дел, молю тебя!

— Какие у вас с дядей разные мнения об одном и том же человеке! — искренне изумился я, — тебе-то он чем не угодил?

— Я раньше тоже думал, что господин Хауи хороший человек, но изменил своё мнение, когда стал визирем, — признался мне он, поморщившись, — везде, где не исполняются мои приказы и распоряжения, виднеются либо его уши, либо жреческих родов, связанных с ним.

— И ты мне так спокойно говоришь об этом? — удивился я, — твои решения, мои решения. Если их кто-то не исполняет, значит не выполняет мою волю.

— Я думал, разберусь сам, — покраснел словно помидор парень, поняв, что проболтался, — не хотелось начинать свою карьеру с того, что буду бегать при малейшей трудности к моему царю.

— Покажу тебе сейчас, как решать подобные вопросы, — спокойно сказал я, обратившись к Хопи, — мне нужен глава канцелярии Южного Египта.

Тот кивнул и отправил гонца, я же усадил Рехмира за стол и выпытал у него всё, что относится к этому делу. Кто, как и когда не стал выполнять его поручения. Выбрав для себя в качестве жертвы устрашения самого злостного игнорщика его распоряжений.

— Мой царь, — дверь вскоре открылась и в нам вошёл даже по виду уставший Усерамон.

Хопи сразу пододвинул ему стул, чтобы он сел. Для своих близких людей я делал, когда мы были одни, исключения. Всем остальным, не то что сидеть, стоять в моём присутствии было не позволено.

— Усерамон, у меня просьба, не по твоему основному направлению, — обратился я к нему.

— Весь во внимании мой царь, — склонил он голову.

— Найди пожалуйста лучшего мастера, кто снимает кожу с животных, — попросил я его, — параллельно с этим проведи расследование и задержи за взяточничество помощника градоправителя Фив.

— А если он не берёт взятки, мой царь? — спокойно поинтересовался Усерамон.

— Тогда дай ему её и за это задержи, — ровно также ответил я, — но я в это не верю, уже убедился, как всё здесь пропитано коррупцией. Начиная от судей и сборщиков налогов, заканчивая самыми мелкими чиновниками.

— Как прикажет мой царь, — усмехнулся он.

— Затем под тяжестью предъявленных обвинений он сознается в своём преступлении, и ты выпустишь мой указ о его наказании, — продолжил я.