Фараон

Они отправились каждый в место своего назначения, подобно всадникам Апокалипсиса. Первый из них получил указание прибыть в Бейрут, оттуда самолётом перелететь в Лимассол, где он должен был сесть на торговое кипрское судно, отправлявшееся на Нью-Йорк.

Второму предстояло на автомобиле доехать до Александрии, откуда он на нефтеналивном судне должен был отплыть в Нью-Хейвен, штат Коннектикут.

Третий был обязан отплыть из Яффы в Барселону, там сесть на самолёт авиакомпании «Иберия» до города Сан-Хосе на острове Коста-Рика, оттуда, из Пуэрто-Лимон, на банановозе компании «Юнайтед фрутс», прибыть в Майами, штат Флорида.

Два дня спустя Абу Ахмид встретился с тремя другими молодыми людьми в Наблусе, в мечети старого города, а затем через два дня проинструктировал ещё троих в бараке лагеря беженцев.

Все эти шесть человек, как и те трое из Вифлеема, были бойцами-самоубийцами, давшими обет смерти и обученными умению действовать в любой ситуации. Они также получили свои инструкции и свой маршрут.

С первого момента своего убытия они стали пешками в шахматной партии, разыгрываемой Абу Ахмидом: каждый был взаимозаменяем с другими в случае необходимости, и каждая группа по завершении своего собственного задания могла отдать одного из своих людей для восполнения потерь других, когда бы это ни случилось, пока не будут достигнуты все три поставленные перед ними цели.

Все девять человек без акцента говорили по-английски, умели пользоваться всеми видами холодного и огнестрельного оружия, знали военное ремесло, могли пилотировать самолёт или вертолёт, прыгать с парашютом, преодолевать стены как из горных пород, так и из железобетона и плавать под водой с аквалангом. У них не было имён, им были присвоены только номера, у них не было ни матери, ни отца, ни братьев, а их документы были столь же фальшивыми, сколь и безупречно подделанными. Эти молодые люди ни в грош не ставили собственную жизнь, потому что в течение многих лет обучались жертвовать ею за своё правое дело в любой момент по знаку командира. Они могли днями выживать на одной галете и нескольких глотках воды; могли переносить голод и жажду, жару и холод, выдерживать любое страдание, терпеть пытки.

Каждая из трёх групп имела вожака, который обладал абсолютной властью над товарищами, включая вопросы жизни или смерти.

С самого начала до конца операция «Навуходоносор» всецело была построена на их выносливости и выдержке. Когда все прибудут со своим грузом на место назначения, они будут обязаны известить «Навузардана», который, в свою очередь, должен сообщить об этом Абу Ахмиду. В этот момент начнётся второй этап операции, на сей раз настоящих военных действий, разработанный в течение двух лет в мельчайших подробностях.

Теперь ему не оставалось ничего другого, как ожидать в удобном пункте назначения и повторять весь план с начала до конца. Абу Ахмид прибыл в Дамаск и оттуда приказал доставить себя в свою палатку неподалёку от Дейр-эз-Зора.

Именно там он родился почти семьдесят лет назад, и его небольшое племя бедуинов ещё хранило верную память о его отце и лично о нём как о человеке по имени Захед-аль-Валид. Абу Ахмид вставал утром на восходе солнца и любовался водами Евфрата, озарёнными сиянием восходящего светила, стадами, бредущими на пастбища вслед за своими пастухами, женщинами, спускающимися к воде для стирки одежды или разжигающими огонь в глиняных печурках для выпечки хлеба, который подавался душистым, благоухающим дымом и золой. Солнечные искорки вспыхивали на монетах, украшавших чело этих женщин; смуглые красавицы казались властительницами минувших веков: царицей Савской, соблазнившей самого Соломона, или же царицей Зейнаб[13], обольстившей римского императора Аврелиана.

Он совершал длительные прогулки верхом в пустыне, в направлении Эль-Камышлы, и уезжал так далеко, чтобы не видеть ничего, куда бы он ни устремлял свой взор. Состояние парения между небом и землёй — верхом на своём скакуне, порождало в нём всеобъемлющее и пугающее ощущение власти. Тогда всадник спешивался с лошади и бродил босиком по почве пустыни, которая некогда была пышно разросшимися кущами райского сада, или же садился со скрещёнными ногами и часами медитировал в молчании, с закрытыми глазами, достигая практически полной концентрации, переходя почти что в высшее измерение, как будто в его членах, сопряжённых таким образом, скапливались выжатые соки сил неба и земли.

Пустынный странник обычно возвращался на закате и ужинал в палатке вместе с главами семейств хлебом, солью и жареным мясом ягнёнка, потом просиживал до глубокой ночи, попивая айран и болтая о вещах совершенно пустых и незначительных, таких, например, как беременность верблюжьих самок или цена на шерсть на рынке Дейр-эз-Зора. Именно таким образом он закалял свои силы и оттачивал ум в преддверии самой грандиозной партии, которая когда-либо была сыграна на Земле с тех пор, когда Исав продал своё первородство за чечевичную похлёбку.