Фараон

И с первым министром они прекрасно поладили. Свои обязанности Рехмир исполняет так старательно и эффективно, что придраться Минмесу не к чему, и всю свою энергию он направляет на восстановление и постройку храмов.

– Не за горами – тридцатилетие твоего правления, – напоминает он мне. – Я сделаю все, что нужно, только укажи место!

Считается, что после тридцати лет правления (даже если учесть, что на самом деле я правил куда меньше) магия царя истощается. Поэтому следует устроить праздник обновления[77], который и дарует ему необходимую силу.

– Организуй церемонию в Абидосе.

* * *

Абидос, священный город Осириса, где проводятся таинства его кончины и воскрешения. Каждый «правогласный» становится Осирисом и побеждает в последнем, труднейшем испытании – испытании смертью.

Стараниями предусмотрительного Минмеса маленький храм моего имени[78] уже готов. Архитектурный ансамбль состоит из пилона, ограждающей стены, дворика, длинного зала, который ведет в более просторный, и двух часовен. Пол выложен из блоков известняка, потолок оформлен в виде звездного неба, всюду – изваяния богов, которым уподобляется фараон.

По традиции, великая царская супруга участвует в обряде оживления царственной силы, на который созываются все боги и богини. И каждый год статуэтка, символизирующая мою ка, жизненную силу, будет воскресать вместе с Осирисом.

Усилиями художников и скульпторов стены покрылись панно редкой красоты, изображающими этапы ритуала и принесение даров Осирису.

Мы с Сатьей испытали сильнейшие переживания, за гранью добра и зла.

60

Злой, недовольный всем на свете, Меркаль сплюнул черный сок галлюциногенного растения, которое жевал часами, не получая желанного умиротворения. Невысокий, коренастый, с заплетенными в косы волосами, вождь одного из самых многочисленных нубийских племен люто ненавидел египтян и их господство.

По примеру своего славного предка фараона Сенусерта III Тутмос считал Нубию провинцией своего царства. Сюда назначался наместник, коему был пожалован титул «царского сына», строились египетские крепости и храмы, а с населения, которое с каждым днем все более ассимилировалось с захватчиками, взимались подати.

Было время, когда чернокожие воины противостояли врагу; сегодня они едят досыта и прославляют фараона…

Позорная слабость, о которой невозможно думать без злости!

Благодаря оживленной речной торговле нубийцы получали различную снедь, а в Египет отправлялись золото, слоновая кость, звериные шкуры, красители и другие товары отдаленных южных областей. Меркаль был наслышан о трудностях, с которыми столкнулся царь, – ему досаждали палестинцы и сирийцы. А если, пока он сражается на северной границе Египта, Нубия этим воспользуется, восстанет и отвоюет независимость?

В одиночку ему, понятно, не справиться… Нужно привлечь на свою сторону еще одно племя, подвластное Алланду. А после первых побед к ним примкнут и остальные.

Вожди встретились тайно, в крошечном поселке на берегу Нила.

Толстый Алланд поглядывал по сторонам и очевидно нервничал.

– Уверен, что нас не подслушают?

– Зуб даю!

– Мы не такие уж друзья… У тебя свое племя, у меня – свое, и мы ни в чем не нуждаемся. Чего ты, собственно, хочешь?

– Изгнать египтян.

– Что? Мы ведь уже и сами египтяне! Фараон нас защищает и кормит.

– Он нас подавляет!

– Не все с тобой согласятся, Меркаль.

– Слишком долго мы ходим под египетским ярмом. Устроим бунт и отвоюем свою землю!

– Ты видел, какие у египтян крепости?

– А если они опустеют?

Взгляд Алланда внезапно перестал блуждать.

– С чего бы это им опустеть?

– Потому что Тутмос столкнулся с ожесточенным сопротивлением в Сирии. Ему понадобятся солдаты, расквартированные в нубийском регионе. Они уйдут – и делай что хочешь! Этим шансом нужно воспользоваться, а, Алланд?

– Посмотрим…

* * *

– Это ты – Бак?

– Да, я.

– Главный писец согласился тебя принять.

Бака провели в кабинет писца, ведавшего бывшими военнопленными, расселенными в южных провинциях Египта.

Более неприятного типа трудно было себе представить. Ужасно похожий на крысу, он сидел в самом центре кабинета, в окружении заваленных папирусами полок.

Сердце у бывшего сирийца оборвалось: он уже жалел о своей затее.

– Фермерствуешь?

– Именно так.

Писец сверился со своими записями.

– И на хорошем счету… Тебя хвалят, Бак. Что тебе нужно?

– Узнать про близкого человека… Искупил он свою вину или нет, остался ли в Египте, и сможем ли мы повидаться.

– Близкого, говоришь? Насколько близкого?

– Это мой друг.

– Хорошее дело – дружба. Как его звать?

– Лузи.

– Сириец, как и ты?

– По происхождению – да. Я теперь египтянин.

Чиновник что-то неразборчиво пробормотал себе под нос, встал и принес какой-то папирус. Документы он держал в строгом порядке и раскладывал по алфавиту, что очень помогало в работе.

– Так-так, Лузи… В Фивах такой не значится и во всех южных провинциях тоже. Наверняка зарегистрирован в Мемфисе.

– А как узнать наверняка?

– Придется тебе туда съездить.

– И мне не откажут?

– Ты так дорожишь этой дружбой?

– Если б и он устроился так же хорошо, я бы обрадовался.