Фараон

Со времен реального перехода власти в руки Тутмоса и победы при Мегиддо жизнь в казармах Мемфиса и Фив перестала напоминать долгие каникулы. Следуя распоряжениям государя, высшее командование ввело жесткую систему учений. Стрельба из лука и пращи, борьба врукопашную, упражнения с копьем и кинжалом, бег и, конечно, специальное обучение для колесничих. После ужина солдаты падали на циновки и тут же засыпали.

Сегодня они порадовались, что прошли такую суровую подготовку. Организованные и дисциплинированные, египетские войска превозмогали страх благодаря уверенности в своих силах, снаряжении, командирах и прежде всего – в своем фараоне.

По его сигналу энергия высвободилась, но не беспорядочно: каждый знал свою роль и точно ее придерживался.

Под прикрытием щитов пехоты египетские лучники расположились на большом расстоянии от противника. Прицелились, натянули тетиву…

Результат превзошел надежды Джехути. Почти все стрелы попали в цель, и в рядах противника началась паника.

– Надо атаковать! – воскликнул он.

С одобрения фараона Маху встряхивает поводьями, и лошадиная упряжка устремляется вперед, увлекая за собой элитные подразделения египетской армии, за которыми следует полным составом пехота.

Волна…

Волна гигантская, неумолимая.

Митаннийцы в ответ рассредоточиваются. Малым числом колесниц контратакуют, лучники делают залп, пешие солдаты поднимают копья.

Однако их действия не упорядочены, и это – роковой промах. Египтяне прорывают ряды противника, топча и подминая трупы и раненых.

* * *

Видя, что армия его уничтожена, царь Митанни бежал. Пленных мало, восемьдесят целых колесниц, десятки луков, бронзовых кирас и шлемов… Мои солдаты радуются трофеям, отовсюду доносятся приветственные возгласы.

Наши потери незначительны, и радость оттого, что уцелел в испытании, которого так страшился, – о, как она понятна! Старик раздает вино в кувшинах каждому встречному, командиры и солдаты обнимаются.

– Ты не очень-то и весел, – удивляется Маху, вглядываясь в мое лицо.

– Посреди общего ликования должен же кто-то сохранять хладнокровие.

– Разве мы не разгромили митаннийцев?

– Да, и надолго.

– Так чего же ты опасаешься?

– Бунтов. То тут, то там, но так, чтобы не давать нам покоя. Сирийцы только изображают покорность. Благодаря хорошему управлению условия их жизни улучшились, и они постепенно привыкнут к нашему присутствию. Война отдаляется от Египта – вот наша главнейшая победа.

Маху с Джехути от вина отказываться не стали. А я, достигнув цели, которая в начале моего истинного правления казалась недоступной, уже не испытываю той пьянящей радости, что в Мегиддо. Разлука с Сатьей меня гнетет, и одиночество – не лучшее состояние для восторга.

Я восхищаюсь своими солдатами, ради родины они рискуют жизнью. Если бы не их храбрость и исполнительность, самый искусный из стратегов потерпел бы поражение.

* * *

– Это наш шанс! – заявил вождь нубийского племени по имени Меркаль своему собрату, толстяку Алланду, которому такая активность была не по душе.

– Шанс сделать что?

– Фараон далеко, очень далеко, и его армию разобьют митаннийцы. Если мы хотим освободить Нубию, время пришло!

– Всего-то двумя племенами? – встревожился Алланд.

Меркаль стукнул кулаком по низкому столику, усыпанному финиковыми сластями.

– Нет конечно! С тех пор, как у нас забрали лучших лучников, я только и делаю, что езжу по соседям и склоняю их к бунту.

– И получается?

– На нашей стороне еще десять племен, не самых мелких! Унижение – лучший из аргументов.

– Бунт, говоришь? Но ведь мы серьезно рискуем.

– Вовсе нет, если всем объединиться! А когда узнáют, что и ты согласился, поддержка только возрастет.

– Что предлагаешь?

– Для начала – взять под контроль побольше деревень. Потом захватим крепость Бухен и объявим независимость Нубии. Обескровленный Египет не будет возражать, им своих потерь на севере хватит.

Приверженец полумер, Алланд содрогнулся.

– Воодушевление – это, конечно, хорошо, но надо подумать. Если мы просчитались…

– Победа будет наша, если только твое племя участвует. Без него нас будет слишком мало.

– Решиться нелегко…

– Это – редчайший шанс, его надо хватать! Так ты согласен?

Скрепя сердце Алланд согласился.

91

С возвращением пришлось повременить: я хотел удостовериться, что запущена система военного и административного контроля, исключающая бунт в самом его зародыше. После тяжелого поражения в Митанни не захотят снова столкнуться со мной лоб в лоб, но не оставят попыток организовать мелкие мятежи.

В том, что касается управления, идеальный исполнитель – мой Минмес. Подозрительный, скрупулезный, он расставил на должности компетентных писцов. Агенты Тьянуни будут информировать меня о малейших недоработках. Города Сирии и Ливана будут выплачивать Египту ежегодную дань в обмен на безопасность – ключевое условие их процветания.

На этот раз Митанни останется всего лишь изолированным государством, обедневшим и обреченным на исчезновение, более или менее скорое. Наши же владения простираются отныне до самого Евфрата.

* * *