Фараон

Три дня спустя я поднялся на борт своей собственной галеры, и мы направились на юг, домой, в золотой город Луксор. Но на сердце у меня все еще было тяжело, и мысли мои двигались в противоположном направлении, куда несли меня ветер и весла.

Когда мы достигли порта Луксора под городом, казалось, что весть о нашей великолепной победе под Мемфисом была доставлена почтовым голубем во дворец фараона Аттерика. Трое его старших министров ждали на речной пристани во главе того, что казалось всем населением Верхнего Египта. На заднем плане этой толпы стояло по меньшей мере двадцать повозок, каждая из которых была запряжена двенадцатью волами. Я предположил, что они должны были доставить сокровища гиксосов в город Луксор, где, несомненно, находилась Сокровищница фараона, готовая принять их. Многочисленный оркестр из арф, флейт, лир, труб, тамбуринов и барабанов ревел вдохновенное исполнение нового гимна во славу фараона Аттерика Туро, который, по слухам, он сочинил сам. Египетское население, казалось, лишило каждую пальму в стране ее листьев, которыми они с энтузиазмом размахивали, распевая вместе с оркестрами.

Когда мой флагман причалил к главному причалу, я был готов воздать хвалу и благодарность фараону Аттерику Туро и всему народу Египта за то, что он навсегда избавил их от угрозы Хамуди и его ужасного племени и вернул им такое сказочное сокровище из вражеской казны.

Главным министром Аттерика был красивый молодой человек, сделавший большое состояние на работорговле. Его звали господин Меннакт. Он был закадычным другом фараона и, возможно, гораздо ближе к нему в других, более интимных частях тела, чем просто грудь, ибо я слышал, что они разделяли одни и те же похотливые пристрастия. Писец, должно быть, записал свою речь на папирусном свитке, потому что читал ее уныло и монотонно, спотыкаясь на словах, состоящих более чем из одного слога. Я мог бы простить ему этот недостаток театральности, но меня сразу же разозлило, что он не упомянул о моем участии в последней блестящей кампании, которую я вел против гиксосов. На самом деле он вообще не упоминал моего имени. Он говорил только о своем покровителе Фараоне Аттерике Туро и о верных и храбрых легионах, которыми он якобы командовал в битве. Он превозносил лидерство и мужество фараона, его мудрость и чистый гений в освобождении нашего Египта от века рабства и иностранного господства. Он указал, что пять фараонов, которые непосредственно предшествовали ему, включая его собственного отца Тамоса, были печально неудачны в своих попытках достичь таких же окончательных результатов. Он закончил свою речь, указав, что эта великолепная победа, несомненно, принесла фараону Аттерику Туро видное место рядом с Гором, Изидой, Осирисом и Хатхор в пантеоне нашего Отечества. По этой причине, объяснил Меннакт, основная часть сокровищ, которые Фараон Аттерик отвоевал у гиксосов в Мемфисе, будет использована для строительства храма, чтобы отпраздновать его возвышение над простым человеческим государством до уровня небесного и бессмертного.

Пока господин Меннакт развлекал и просвещал нас этой речью, моя команда выгружала сокровища, которые мы привезли с собой, и складывала их на пристани. Это было великолепное зрелище, которое полностью отвлекло внимание собравшихся от остроумия Меннакта и его умения говорить.

Когда Меннакт наконец замолчал, приказ был отдан, повозки покатились вперед, и вспотевшие рабы погрузили в них сундуки с сокровищами. Затем возницы щелкнули длинными хлыстами, и эскорт тяжеловооруженных дворцовых стражников немедленно окружил их, и они двинулись по дамбе к главным воротам города Луксора.

Все это застало меня врасплох. Я полагал, что для меня будет честью возглавить эту процессию и официально принести сокровища фараону. Когда он примет мой дар, фараон будет обязан дать мне свое полное признание и одобрение. Я двинулся вперед, чтобы выразить протест господину Меннакту и потребовать свое законное место во главе каравана с сокровищами.

Чего я не заметил в толпе людей вокруг меня и в суете момента, так это того, что еще шесть высокопоставленных офицеров дворцовой стражи поднялись на борт моего флагмана из толпы на пристани. Без всякой суеты и криков им удалось окружить меня коконом из доспехов и обнаженного оружия.

- Мой господин Таита, в соответствии с прямым приказом фараона я помещаю вас под арест за государственную измену. Пожалуйста, пойдем со мной.- Командир этого отряда тихо, но твердо сказал мне на ухо. Я повернулся и удивленно уставился на него. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что это был капитан Венег, к которому я питал такое высокое уважение.