Фараон Хатшепсут (СИ)

Но тут же гнев скрылся в ее глазах за теплотой. Уголки женских губ дернулись.

Признала? Да неужели? Северус едва не фыркнул.

Между ними вновь завязалась немая связь без слов и мыслей, и удивленный легилимент проводил умницу гриффиндора глазами. Она сбежала, улыбкой объясняя, что гриффиндорцы способны и на такой совершенно слизеринский поступок. Хотя самый мудрый с точки зрения всех факультетов, подумалось ему.

Нельзя.

Северус возвел себе табу. На нее.

***

Она еще несколько часов не сидела на месте. Крутившиеся в голове мысли вынуждали её наводить такие же круги по покоям. В голове сидело три вывода. Первый — зелье профессора сработало и помогло ему, ну хоть частично. А такой талант нужен будущему. Второй — ей хватило ума не спорить с ним о его возвращении. Третий — ума-то ей хватило, но из-за чего! Снейп вызывал в ней смешанные чувства, и сдавалось ей, что именно они толкают её на такой необдуманный шаг, как помощь ему.

Этот человек никогда не желал ничьей помощи.

Никогда.

И посему Гермиона Грейнджер нуждалась в поводе остаться. Да, она и не спорила, что способ специфический и очень слизеринский. Зато работающий. Говорят, свернешь с дорожки и затянет. Вот она и вязла в трясине хитрого гриффиндорства.

Для нее с недавних пор стало открытием, что со слизеринцами следует поступать только по-слизерински с щепоткой наивности. Только без соперничества слизеринец убирает колючки, а искренность служит маслом для заржавевших шестеренок доверия. Ну а их, с позволения сказать, отношениям просто необходимо доверие.

Она чувствовала, что могла помочь ему, вот только как?

Вздохнув и не без печали, Гермиона по привычке провела по шраму на руке. “Грязнокровка” — болезненное напоминание о прошлом.

Нет, сэр, — подумалось ей, — как раз двадцатый век наше время.

Уже через мгновение ею завладел сон.

***

Смотря на нервно расхаживающую Хатшепсут, Северус понимал, что паршивее дел еще не было и что дальше будет только хуже. На его лице ходили желваки, ибо он догадывался о дальнейших действиях матери Египта. Ну, а что же можно ожидать от женщины-фараона? Страны-соседи давят, к Инени все больше присоединяются граждан, растут волнения, в добавок ко всему Тутмос затеял свою игру, используя любовь Неферуре. Наверное, второе покушение на жизнь жрицы внесло свою лепту во всю эту канитель.

— Сэ-Осирис, Опет уже наступил, — она резко остановилась, а это к добру не вело. Требовались решительные действия.

Чертов Мерлин, придумавший хроновороты! Гадкое чувство, именуемое совестью, пылью поднималось внутри.

— Свадьба будет совсем скоро, — протянул Северус, наглотавшийся планов египтянки до тошноты, — не забывай, что она все-таки жрица.

— И нуждается в твоей защите в первую очередь, — ответила холодно она.

Мужчина сухо кивнул.

***

Её словно водой окатили и выставили на ветреный берег. Холодно. Знобило. Если бы у Гермионы был только плед, которым можно было бы укрыться — она была бы счастлива. Но вокруг становилось всё холоднее и холоднее. Сначала она не поняла, где находится. Было темновато. Со всех сторон окружали темные глиняные стены. И ни единой души.

Как в гробнице.

Огонь в факелах не горел, но стоило ей подойти к ним ближе, и пламя вспыхнуло. Гермиона отшатнулась от неожиданности. Врезалась в нечто твердое. Вскрикнула.

— Но-но-но… — проговорил глубокий нечеловеческий голос.

Комментарий к Всё к этому шло

Ребятушки, спасибо за ожидание и поддержку! Люблю вас!)))

========== Отправление в будущее ==========

Сердце не знало, куда себя деть, от этой паники. Она обернулась. Пустота. Гнетущая и устрашающая. Тени плясали в полумраке, и ей чудилось, что кто-то притаился по углам. Свою палочку жрица не обнаружила, а драться она не умела, да и вряд ли бы это помогло. Её глаза заметались в поиске спасения.

Но из этой комнаты не было выхода.

Замурована.

Повисшая тишина усугубляла. Гермионе казалось, что сейчас произойдет что-то нехорошее. Сердце заколотилось. И его стук отдавался в каменных стенах комнаты.

— Сколько страха ты излучаешь, — прошептали где-то над ушком. На плечи упала похожая на плед теплая шкура, и черные костлявые пальцы сильно сжали плечи. Кожа почувствовала когти.

В фильмах ужасов обычно так развлекаются маньяки перед убийством. Она громко сглотнула, но повернула голову. Гриффиндорцы смотрят страху в глаза. Хоть внутри все и сжималось, девушка этого не показала.

Во всяком случае надеялась, что выражение ее лица представляет собой безэмоциональную маску.

В нос ударила могильная спертость.

Как же далеки от действительности в своих изображениях писцы, рисующие в храмах. Животное возвышалось над ней в несколько голов и, кажется, могло дышать огнем. Девушка не могла определить лицо Осириса, да и нужно ли это?

Уже через мгновение она убедилась, что нет. Как под оборотным зельем, мертвый уродец уже преображался в профессора. Ей хватило и этого. Видеть первоначальный облик перехотелось.

У него остались красными глаза и руки с неестественно выпирающими костяшками и острыми когтями.