Фараон Хатшепсут (СИ)

— Нет! — резко выдохнула Гермиона, пытаясь открыть скользкую склянку, чтобы намазать губы.

Но Северус уже зашел в ванну и обезоружил ее сопротивление нежной улыбкой. У Гермионы пересохло во рту. Она так и замерла с бутылочкой масла в руках, краснея. Даже когда он двинулся в ее сторону, когда оказался совсем близко, когда она уловила его травянистый пряный запах и почувствовала тепло, даже тогда в ней не нашлось сил убежать. А ведь она планировала еще «подышать свежим воздухом».

Сердце заколотилось в груди.

— Давай помогу, моя красавица, — прошептал Северус, прикасаясь к ее рукам и откупоривая пробку. Магическое покалывание сразу же пощекотало ее пальчики, и откуда-то из груди огненная лавина тут же обрушилось вниз.

Гермиона представила ощущения в момент, когда их тела полностью обнажатся и прильнут друг к другу. Соединится их магия…

Навеки.

Северус не отводил взгляд блестящих глаз от нее. Совсем стало волнительно, когда он макнул палец в масло и с нежностью спросил:

— Что же ты собиралась сделать?

Капля стекла и скатилась по горлышку склянки. Гермиона поняла, что примерно тоже самое происходит у нее под юбкой. Низ живота сладко заныл. Нестерпимо.

Сглотнув, она тихо ответила:

— Губы… я хотела намазать их.

Его темнеющий взгляд упал на ее аккуратный ротик. Зрачки расширились.

— Губы, — хрипло повторил он и почти невесомо прикоснулся к ним, размазывая масло.

У нее сбилось дыхание.

— Не отводи взгляд, любимая моя, — прошептал Северус, продолжая водить пальцем по ее полураскрытым блестящим губам, готовым принять его палец, готовым принять его. С пол оборота Северуса заводила мысль о том, что она хотела понравиться ему.

— Я научу тебя, Гермиона.

Нет. Она не могла. Просто не могла и все! Дурацкая стыдливость! Гермиона поджала губы и отступила назад.

— Северус, я не готова…

Он шагнул следом, не позволяя увеличивать расстояние между ними. Ей чувствовалась тяга к стоящему перед ней мужчине, словно вязкая, нагретая нить связывала их чресла. И эта нить тягостно скручивалась, заворачивалась в узел, притягивая их друг к другу.

— Гермиона, это случится. Сегодня, — твердо говорил Северус, не сводя с нее обольстительного взгляда. Глаза заманивали в свою грешную бездну. Они больше походили на обсидианы, которые вызывали в ее теле неведомые ощущения.

Отвечать ему не было сил, ровно также — противиться. Гермиона лишь отступала. В ушах от огненного желания бил учащенно пульс. Он сильным, палящим током ударял в грудь и волнами опадал вниз, стоило Северусу внезапно вжать ее в стену. В западню.

Возжелай она выбраться — не удалось бы. Он разглядывал ее лицо сверху, и желание Гермионы разгоралось всё сильнее, сметая остатки стыдливости и неуверенности. Северус смотрел на неё, как на богиню.

— Подчинись мне, Гермиона, — его руки легли на талию, — сегодня мы станем одним целым. Откройся для меня и, обещаю, ты не пожалеешь об этом.

Его губы примкнули к её, язык проник внутрь и сплелся с ее. Опытная рука поглаживала ее тело, просящее ласки и совершенно бесстыдно отзывающееся на них. От непривычных ощущений у Гермионы стянуло низ живота, а внутри разгорелся настоящий пожар. Северус был неумолим даже тогда, когда она отстранилась, и их взгляды встретились. Гермиона испуганно покачала головой. Ей бы книгу какую почитать. Узнать, как доставить мужчине удовольствие. Но Северус снова ее поцеловал, совсем иным поцелуем, сметающим мысли. Его губы играли с ее губами, иногда втягивали в себя, язык чувственно проводил по небу. Тогда ей стало понятным, что она никуда не денется. Он был большим и сильным. И он хотел её. А она — его.

Цепляться за грань с реальностью оказалось неимоверно сложно, когда Северус чуть толкнулся бедрами вперед. Только тонкие ткани разделяли его твердую эрекцию и ее животик. В Гермионе закипала дикая страсть.

— Северус… — всхлипнула девушка.

Длинные пальцы приподняли ее лицо и заставили посмотреть на него, в то время как ее слабое и расслабленное тело всё еще чувствовало твердый, упирающийся в нее орган. Как он окажется в ней — уму непостижимо. Гермиона знала себя: он не поместится. И от этого пламя внутри разгорелось с новой силой. Через ткань платья почувствовалась его рука. Северус тронул острый сосок и сжал пальцами, одновременно вновь толкнувшись бедрами. С ее губ слетел полу стон.

— Ты ласкала себя до меня, Гермиона? — уступив всепоглощающей страсти, спросил Северус, сильнее вдавливая ее в стену. Его взгляд был прикован к её затуманенным похотью глазам.

— Да, — со стыдом призналась девушка и инстинктивно выгнулась навстречу его руке. Ладонь легла на чувственное полушарие и слегка сжала.

— Как же ты это делала, моя сладкая девственница? Вот так? — он помассировал ее грудь, прикоснулся длинными пальцами к вырезу и провел по краю ткани.

На ее плечах вместо лямок были ленты, завязанные в белоснежный бант. Любуясь ее смущением и отзывчивостью, Северус медленно потянул тонкую ткань. Бант распустился. За ним последовал второй, и холодный воздух поразил её. Корсаж спал, оголяя грудь с затвердевшими розовыми сосками, а само платье лужицей скатилось на пол.