Фарфоровая кукла. Сандрильона из городищ

– А главное, очень организованный человек, – подхватил Игорь Александрович, намекая тоном, что вышеозначенным качеством также обладают далеко не все. – Ни одной минуты не тратит зря, в доме идеальный порядок, а между тем все вещи там, где должны находиться. И тишина полная.

– Я просто свет увидела с ее появлением. Столько времени освободилось, даже не верится. И уже начала подумывать, как приступать к диссертации…

Антон с интересом глянул на мать:

– А что, Аля всю домработу на себя взяла? Не много ли?..

– Она станет помогать маме в свободное время. А его будет не так уж много, – приземлил замечтавшегося сына отец. – Твои обязанности по дому, равно как и мои, останутся при нас. Времена домработниц давно миновали, мой друг. А Але нужно учиться. Да, кстати! Аля!

Золушка, как в кино, словно бы воплотилась из воздуха прямо на пороге кухни. Шагов ее никто не слышал.

– Тебе можно поступить на вечернее отделение педагогического института. Нет, кажется, теперь это университет. На отделение, где готовят преподавателей физики и астрономии. Экзамены через две недели, завтра поезжай, возьми программу, расписание и начинай готовиться. Ты написала матери, чтобы прислала документы?

– Спасибо. Да, написала.

– Но ведь для вечернего отделения, кажется, нужна справка с места работы? – слегка обеспокоилась Нина Филипповна.

– Ерунда! – отмахнулся мэтр. – Я таких справок могу достать хоть сотню. Главное, не засыпаться на экзаменах. Правильно, Аля?

– Конечно. Вы не волнуйтесь, Нина Филипповна, на работу я уже почти устроилась. Вот получу из дома документы…

– Куда устроилась?! – хором изумились Бережко. Все трое.

– На почту. Утром газеты разносить. К девяти утра уже свободна, и платят целых четыре тысячи.

– Партизанка Иванова забыла дома автомат! – не удержался Антон.

И смутился. Не свойственную ему эмоцию вызвали отнюдь не скорбно-укоряющие взгляды родителей, а полное отсутствие всякой реакции со стороны Али. Она пропустила его реплику мимо ушей без какой-либо нарочитости. Ждала реакции своих «крестных», а его мнение, по-видимому, было просто безразлично.

Как ни странно, они восприняли это известие спокойно. По-видимому, определенное мнение о ее характере уже сложилось. Наверное, любые возражения в этой ситуации были бы бессмысленны. Только Нина Филипповна, свято блюдя свою репутацию «трезвого человека», заметила:

– Не вздумай вкладывать эти деньги в «общий котел». Иначе я начну платить тебе за каждый твой чих в этом доме. Твоя зарплата – это «на булавки»…

– На булавки? – переспросила Аля, и Антон понял, что кое-чего эта девица не понимает. А воображает о себе!

– На булавки, дорогая моя, – весело вмешался он, – это старорежимное выражение. Перевожу на наш, расхожий: тачки, выпивку, курево, мейк-ап.

– Не курю, не пью, остальное – непонятно, – равнодушно уронила Аля.

– Поступишь в институт – поймешь. И закуришь. У нас все телки смолят нехило. Опять непонятно? Ладно, могу и литературно. Половина красивых девушек в Москве еще и поддает. Лично я предпочитаю другую половину… Понятно?

– Вполне. Цитата из Оскара Уайльда, пьеса «Идеальный муж», – как бы про себя, почти шепотом отметила Аля к вящему удовольствию Бережко-старших.

Антон собирался сказать еще что-то «отпадное», но в этот момент Аля взглянула ему прямо в глаза…

В принципе он относился к девушкам ничуть не более легкомысленно, чем большинство его сверстников. Но и не менее. Бывали у него мимолетные увлечения, бывали довольно прочные привязанности. Пятый курс! (Сам-то он полагал, что в жизни уже изведал все, и если вовремя об этом вспоминал, то поддерживал репутацию пресыщенного человека).

И вот оказалось, что ничего-то он не пережил. А только начал жить и хоть что-то чувствовать после того, как на него взглянула обыкновенная девчонка. Кой черт взглянула! «И загадочных, древних ликов на меня посмотрели очи…»

Эта откуда-то пришедшая в голову строчка и еще какие-то обрывки полузабытых за ненадобностью стихов крутились у него в голове. А он стоял и не мог отвести глаз… Со стороны выглядело странновато, но родители его не слишком удивились. Знали склонность сыночка к некоей театральности, даже фиглярству, если уж честно оценивать родное дитя.

– Тебе нехорошо, Тоша? – для проформы поинтересовалась Нина Филипповна. – Ты как-то странно притих…

– Я не ранен, мой генерал, я убит, – пробормотал он, адресуясь не столько к родимой матушке, сколько к фее.

И тут же перепугался. Совсем спятил, нормально говорить разучился, стихи какие-то вспомнил! Сейчас она начнет «светский разговор», на фиг ему надо! Но она просто повернулась и ушла. Будто не слышала. А может, действительно не слышала – поди, разбери ее!

– Жалко, что ее зовут Аля, – заметил Антон уже позже, в гостиной, куда зашел пожелать своим спокойной ночи. – Как ее полностью-то? Алина? Алевтина?

– Аэлита, – абсолютно серьезно ответила ему мать. – Трудно найти что-нибудь менее подходящее, правда?

– Это почему? – искренне изумился сын. Он плохо помнил одноименное произведение Алексея Толстого, но что-то там о глазах марсианской принцессы было. – По-моему, хай-фай…