Фарфоровое лето

Прождав напрасно несколько минут, Агнес вынула из сумки ключ, который машинально взяла с собой. Она открыла и вошла. В передней пахло не так, как обычно. На комоде ничего не было разбросано, из ящиков не свисали шарфы, ни одной туфли не пылилось в углу. Агнес на цыпочках пошла дальше. Кухня была убрана, не было видно остатков завтрака. Гостиная выглядела такой же аккуратной, как при Агнес, в спальне пользовались лишь одной кроватью, это было заметно по вмятине на подушке, одеяло же, снова тщательно расправленное, выглядело как всегда. Забеспокоившись, Агнес открыла Кристинин шкаф. Здесь висели три-четыре элегантных платья, темный костюм. Все брюки, юбки и пуловеры исчезли, в шкафу не оказалось также белья и платков. Итак, Кристина здесь больше не жила. Куда же она ушла, куда переехала, где живет, с кем? Агнес кинулась в кабинет Конрада, к его письменному столу; когда-то здесь под папкой лежало дело о наследстве Клары Вассарей, именно тогда она снова начала бояться, исчезновение тех документов заставило Конрада необоснованно подозревать ее. И все же Агнес должна была попытаться найти здесь что-нибудь, объясняющее исчезновение Кристины. Как всегда в таких ситуациях, она начала молиться, ее губы тихо и быстро шевелились, в то время как руки лихорадочно Перекладывали документы и папки. Она не нашла ничего, касающегося Кристины. Агнес уже собиралась снова привести все в порядок, когда дверь распахнулась. В пальто и шляпе перед ней стоял Конрад Гойценбах.

— Что вы здесь делаете, Агнес?

— Извините, я только хотела…

— Что вы хотели?

— Простите, пожалуйста, где ваша жена? Я должна поговорить с ней.

— Моей жены здесь нет. Как вы вошли в квартиру?

— У меня остался ваш ключ.

— Давайте его сюда. Сейчас же. В вас здесь больше не нуждаются. Я живу один.

— Что с вашей женой? Скажите же мне.

— Она тоже живет одна. Ей вы тоже больше не нужны.

Агнес взяла в руки свою сумку. Ключ затерялся среди множества мелочей, которые она постоянно таскала с собой. Конрад нетерпеливо ждал, пока наконец не получил то, чего хотел.

— История с ключом типична для вас, Агнес, — сказал Конрад. — Из соображений порядочности вы давно должны были отдать ключ. Но, вероятно, порядочность не относится к числу ваших достоинств. Вы неожиданно появились у нас и так же неожиданно оставили. За это время я достаточно много выяснил о вашей персоне.

«Пусть он замолчит, я хочу уйти, — подумала Агнес. — Деньги не имеют больше никакого значения».

Она повернулась и пошла к двери, чувствуя, что расстояние, разделявшее ее и Конрада, не меняется.

— Агнес! — крикнул Конрад. Она остановилась. Ее руки, все ее тело дрожали. Сама того не желая, она стала прежней Агнес, которую одна только тень Виктора Вассарея приводила в страх и смятение, которой отдавали приказы и которая повиновалась им. Она закрыла глаза и увидела свой дом, но лишь как маленькую, светлую точку в крошечном четырехугольничке, четырехугольничек парил на фоне туманного, расплывчатого горизонта, грозившего поглотить его. «Нет, — подумала Агнес и пошла дальше, — нет».

— То, что происходит, — сказал Конрад, идя за ней, — заставило меня заняться и вами, Агнес. Я всегда очень обстоятельно вникаю в события, которые меня затрагивают. Только так можно им противостоять. Агнес, где вы работали с 1931 по 1939 год?

«Смешно, — подумала Агнес. — Где я работала? Почему у людей вроде меня спрашивают об этом? Почему не спрашивают: где вы жили с 1931 по 1939 год?»

Агнес ощупью продвинулась дальше, ища стул, ее рука скользнула по обивке. Ноги в узких туфлях болели, у нее всегда были проблемы с пальцами. В этом году они особенно сильно мерзли из-за того, что она ходила в резиновых сапогах, резина — это пропащее дело для больных ног.

— Агнес, — сухо потребовал голос Конрада, — я задал вам вопрос, отвечайте.

— Господин доктор, — сказала Агнес Амон и повернулась к Конраду, — с 1931 по 1939 год я жила у Клары Вассарей. Я жила только ради нее. Если это то, что вы хотели услышать.

— Да, — ответил Конрад, — именно это я и хотел услышать.

Агнес заметила, что кисти ковра перепутались, привычным движением она привела их в порядок, теперь они снова лежали прямо, в ряд. Она выпрямилась и теперь глядела Конраду прямо в лицо, ей хотелось видеть его глаза, когда он будет отвечать на ее вопрос.

— Вам известно и то, что произошло в августе 1939 года? — спросила Агнес.

— Да, — ответил Конрад, — известно.

— Что вы со мной сделаете? — спросила Агнес и вышла в переднюю. Она прижалась к вешалке, здесь едва заметно еще витал запах Кристины.

— Что я, собственно, должен с вами сделать, Агнес? — сказал Конрад. Он не последовал за ней, а стоял в проеме открытой двери, ведущей в гостиную и, казалось, не замечал, что на нем все еще шляпа и пальто.

— Старые истории рассказывают только для того, чтобы понять новые. Вы хоть знаете, что моя жена дружит с Бенедиктом Лётцем?

В тот же вечер Агнес уехала назад в Бургенланд. У старьевщика она получила аванс за обстановку своей венской квартиры.