Фарфоровое лето

Земля раскисла от дождя. Без резиновых сапог невозможно было даже ступить на строительную площадку. Агнес проклинала погоду, которая замедляла работу, затягивала строительство ее деревянного дома. Она почти не покидала земельного участка, оставаясь там с утра до вечера. Плотника, взявшего отпуск в своей фирме, чтобы побыстрее построить дом, она ужасно нервировала; он уже сожалел, что уговорил ее на это предприятие. Иногда появлялись люди из деревни, подходили к забору и некоторое время наблюдали за тем, как идут дела. Тогда Агнес вставала на видное место, чуть не выскакивала из сапог, чтобы казаться выше, и громко давала плотнику и его помощникам бессмысленные указания.

Строительство собственного дома помогло ей пережить кончину Барбары. Встреча с Бенедиктом и его реакция на известие о смерти матери еще больше убедили ее в том, что ему нужна помощь и что она — единственная, кто может ему помочь. Она уже была готова сообщить Бенедикту о своем доме, сказать, что он сможет жить там, когда только пожелает. Но она промолчала. Ей хотелось показать Бенедикту готовый дом. Не тратя лишних слов. «Это построила я, Агнес Амон. Для себя. И для тебя».

Ненадолго приезжая в Вену, чтобы уладить важные дела, она каждый раз пыталась встретиться с Бенедиктом. Писала ему, когда ее можно застать в Вене. Но он не появлялся. Тогда Агнес оставила свой адрес в Бургенланде. Все безрезультатно.

Самое позднее, в мае дом должен быть готов, сказала Агнес плотнику, и он ей это обещал. Если строительство не будет закончено, она взыщет с него неустойку. Плотник в полной растерянности смотрел на нее. Да, да, она справлялась, это возможно, кивала в ответ Агнес.

В конце апреля дом снаружи был готов, начались отделочные работы. Агнес не спала ночами, она сотни раз обставляла мысленно все помещения, заново продумывая каждую мелочь. Мебельный магазин сообщил, что мебель для жилой комнаты привезут по первому звонку. Агнес заблаговременно заплатила первый взнос. Она почти не ела и все больше худела. Из своей старой квартиры она по железной дороге или на автобусе притаскивала всевозможные вещи. Складывала их в сенях у своих квартирных хозяев, те были не в восторге, но Агнес не обращала на это никакого внимания. Она жила как в трансе. Только когда плотник снова потребовал от нее большую сумму денег, она очнулась. Полученный кредит и сбережения сильно поуменьшились, Агнес лихорадочно углубилась в подсчеты и расчеты. Ей не хотелось еще раз идти в банк. Она вспомнила, что Кристина еще должна ей кое-какие деньги. Ведь она же просто исчезла, даже не рассчитавшись. Вместе с праздничными — на Рождество — Агнес лишилась довольно приличной суммы. «Я должна пойти к ней, — думала Агнес. — Нужно рискнуть. Я попрошу у нее денег, объясню свое отсутствие строительством дома. Только она не должна больше спрашивать меня о Кларе, Барбаре и Бенедикте. Да, не должна».

Был светлый весенний день, и одежда на прохожих тоже была светлой, воробьи чирикали над головами гуляющих, свободных от всяких дел, когда Агнес, как и прежде, пешком отправилась в путь. Все, что раньше было таким знакомым, стало для нее чужим, нелюбимый город был вычеркнут из ее жизни. Агнес вспомнилось то утро, когда она покинула дом своих родителей, путь через поля в неизвестное, внушающее страх будущее, предчувствие того, что она больше не вернется. Она ощутила, как уже не раз, запах колосьев, которые она тогда растирала между пальцами, она знала, что с новым домом для нее начнется новая жизнь, будет перекинут мост к ее истокам, а аркой этого моста станет ее собственная судьба, которая началась с Клары Вассарей и закончилась ею. И это хорошо. Агнес была не просто довольна. Она была почти счастлива. Она быстро поднялась по лестнице к Кристининой квартире и даже не запыхалась при этом. Позвонила. Кристина должна быть дома.