Фарфоровое лето

— Вообще-то это чудовищно, — сказал Бенедикт. — Артур Гольдман вынужден был покинуть Вену и лишь чудом остался жив, Виктор Вассарей умер в лагере, а Лоизи Брамбергер погиб на бессмысленной войне. Такое не укладывается у меня в голове.

— Да, тебе не понять, — ответила Агнес. — Даже мне было не понять, хотя все это происходило вокруг меня. Мир не принадлежал больше людям. То было скверное время.

Когда мы отправились спать, у меня было подавленное настроение, снова как когда-то я ощущала неуловимую угрозу. В голову лезли мысли, которые были мне ни к чему, я не могла не думать о Руди, ведь я разрушила нашу дружбу, мне нельзя было поступать так, как я поступила. Когда мы погасили свет, я впервые со дня нашего отъезда из Вены упомянула имя Руди. Я сказала Бенедикту:

— Мы поступили непорядочно по отношению к другу, он наверняка страдает от этого и будет разыскивать нас.

— Да, — ответил Бенедикт, — он не успокоится.

Неполный рабочий день в фирме Венцеля Чапека был в связи с большим заказом из-за границы временно отменен, это великолепно подходило к плану Руди. Его отца снова целыми днями не было дома, и Руди мог спокойно подготовиться к отъезду.

Готовый к старту мотоцикл стоял в сарае, полностью экипированный, он представлял собой великолепное зрелище. Несколько пробных поездок в окрестностях города убедили Руди в том, что машина отлажена безукоризненно. Впрочем, не только это. Он видел восхищенные и удивленные взгляды прохожих и владельцев других транспортных средств. Каждый раз, поставив мотоцикл в сарай, он еще какое-то время оставался там, впитывая в себя каждую подробность, он мог бы описать свое детище с закрытыми глазами.

Ему было ясно, что некоторые сложности неизбежны, особенно из-за багажа. Сам он возьмет с собой как можно меньше вещей: смену белья да пару банок консервов. Кристина и Бенедикт должны будут на обратном пути отправить свои чемоданы по железной дороге. Конечно, уладить можно все, тут нет ничего невозможного, но ведь есть же еще куница, она — смертельный враг Якоба. В отсутствие Венцеля и Бенедикта Якоб перед ней беззащитен.

Руди распределил свой отпуск так, чтобы уже за два дня до запланированного отъезда остаться дома. У его приятеля, которому принадлежал сарай, был дробовик. Руди одолжил это ружье.

Утром он вместе с Венцелем вышел из дома, но вскоре снова вернулся. Приятно было находиться здесь в отсутствие Венцеля, всегда заставлявшего его что-нибудь делать. Не торопясь, он собрал свои вещи. Потом стал внимательно осматривать дом в поисках следов куницы.

Куница была прожженной бестией. Она затеяла с Руди Чапеком игру в вызов и бегство, соблазнение и отказ, жизнь и смерть. Куница оставляла свежие следы там, где она раньше никогда не бывала, но стоило Руди устроить в этом месте с наступлением сумерек засаду, как она не появлялась. Тем не менее в привычных для нее местах появлялись растерзанные остатки мыши, чувствовался острый запах ее выделений.

— Подожди, — сказал Венцель, догадавшийся о намерениях Руди, — придет и ее время.

— Ее время уже пришло, — ответил Руди и целую ночь не мог уснуть.

На следующий день он нарисовал план, начертив на листке бумаги сад и дом и нанеся красным фломастером все найденные до сих пор следы куницы. Потом собрал свои вещи и уложил их в коляску мотоцикла. Деньги и паспорт сунул в карман спортивной куртки, автодорожная карта, план Венеции, путеводитель по Верхней Италии, итальянский словарь уже лежали наготове в сарае. Ужин выглядел как всегда: они с Венцелем, почти не разговаривая друг с другом, пили свое пиво. Когда Венцель собрался идти спать, Руди сказал, что еще раз попытается поймать куницу. Венцель молча пожал плечами. В ту ночь куница не искала прибежища в углах чердака. Она избегала его так же, как и кроличьих клеток, поблизости от которых Руди нес свою вахту. Один раз ему показалось, что он слышит шорох, сзади, у компостной ямы; он незаметно подкрался туда, шорох не прекращался, вызывающий, отчетливо слышный, ветки хрустнули, ему показалось, что он увидел, как метнулась узкая тень. Когда он прицелился, было уже слишком поздно. Руди размышлял, где в соответствии с его планом куницы еще не было, где бы она могла быть сейчас, но тень не появлялась снова. «Ей хочется и дальше водить меня за нос, — подумал Руди, — но у нее ничего не получится». Он прокрался через сад к дому, мимо яблонь, которые он посадил с Венцелем, они хорошо прижились, ночь отяжелила их молодые ветки. Теперь он был рад тому, что они есть. Руди тихо прошел через веранду и поднялся по лестнице, стараясь ступать тихо, чтобы не разбудить Венцеля. Без определенного намерения, но все же как будто что-то предчувствуя, он ступил в необитаемую мансарду Бенедикта. Окно было открыто. Внезапно он услышал, как кто-то царапает, скребет по дереву, увидел, как вытянутое тело летит в сторону темного отверстия. На этот раз Руди выстрелил вовремя. Тело мягко упало на пол и осталось лежать там без видимого движения.

— Что случилось? — крикнул снизу Венцель.

— Я попал в куницу, — ответил Руди.

— Порядок, — сказал Венцель.