Фарфоровое лето

А еще Клара показала Елене кольцо, которое подарил ей Виктор после того, как она потеряла ребенка. Это было необычное старинное украшение. На зеленой, окруженной бриллиантами пластинке из эмали было изящно выгравировано «Je vis en espérance»[18]. Так как кольцо было Кларе слишком велико, пластинка с надписью все время оказывалась повернутой вниз.

Когда Елена уходила, она была настолько сбита с толку, что не знала, что и думать о кузине Кларе. По дороге она встретила школьного учителя на пенсии по фамилии Пассеро и удивилась, заметив, что он бросил на нее недоверчивый и даже какой-то злобный взгляд. Лишь спустя много времени Елена узнала, что Клара была и его ученицей. После почти целого года занятий французским языком, за изучение которого Клара взялась с большим энтузиазмом, она внезапно отказалась от услуг Пассеро. Тот затаил обиду навсегда.

— Ну как твои впечатления? — спросил брат Юлиус, чрезвычайно удививший Елену тем, что пришел к ней уже на следующий день.

— Не знаю, — сказала Елена. — Это такой дом, где все время боишься сделать что-нибудь не так.

— Расскажи о Кларе. Как она живет, как чувствует себя, довольна ли? — нетерпеливо потребовал Юлиус.

— Она живет так, что кажется, будто она довольна, — сказала Елена задумчиво.

Юлиус, по всей видимости, не был удивлен, услышав это.

— Ты снова пойдешь туда? — спросил он.

— Ты спрашиваешь, пойду ли я туда снова? Конечно. Как ты можешь в этом сомневаться.

Виктор Вассарей уехал на три недели. По своим делам и по делам правления Всеевропейского экономического центра, членом которого он был. Клара сказала, что общество Елены скрашивает ей разлуку с Виктором, от которой она очень страдает.

О том, что Елене следует ограничивать время своих посещений, больше не было и речи. После занятий — Клара делала необычайно быстрые успехи — они сидели в доме или в саду, разговаривали, играли в мельницу, раскладывали пасьянсы.

Время от времени появлялась Агнес, приносила кофе, чай или прохладительные напитки, кофту или плед для Клары. Она относилась к Елене с ровным дружелюбием без признаков личной симпатии. Лоизи Брамбергер, девятилетний мальчуган, высокий и ужасающе худой, подкрадывался к Кларе и Елене каждый раз, когда они сидели в саду, и слонялся вокруг них, получая из рук Клары лакомства; потом внезапно убегал и появлялся снова с жутко затертой игрой «Не сердись»; он мастерски умел играть в нее, тут никто не мог его победить. С молниеносной быстротой, так что невозможно было его проверить, он сметал с доски фишки Клары и Елены, встряхивал кубик в руке так, что почти всегда получалась цифра шесть; а после проигрыша своих партнеров стоял перед ними, будто аршин проглотил, стиснув зубы и опустив глаза, пока Клара не давала ему монетку в десять грошей, которая тут же исчезала в недрах его кармана.

Иногда появлялся Артур Гольдман, он хвалил Елену за действенные методы преподавания и оживленно беседовал с ней об удивительном прилежании Клары. Но Елена чувствовала, что он ждет ее ухода. Когда Клара уже научилась более или менее сносно разбирать стенограммы и перепечатывать их на машинке, он начал диктовать ей письма. Не упрощенные, а такие, какие пишет обычно коммерсант.

— У меня такое чувство, как будто я всегда бывала у Клары, — сказала Елена, когда Юлиус как-то снова спросил, как складываются ее отношения с Кларой. — Мне кажется, я никогда не смогу расстаться с ней.

— Смотри, как бы это не произошло очень скоро, — сказал Юлиус и отказался объяснять, что он имеет в виду.

Только что прошел дождь. Трава, которую Брамбергеру давно уже пора было скосить, полегла, распалась на тяжелые пучки. С желобов на крыше время от времени низвергалась на цоколь дома коричневая вода. Между высокими черными елями опять поднялись тонкие ветки кустов. Непривычно потемнев от воды, поблескивала заржавевшая решетка фонтана, ветхое каменное ограждение которого было разъедено зелеными пятнами мха. Роза Брамбергер, не торопясь, работала метлой из прутьев, собирая в кучу маленькие ветки. Она мела так, как будто ей не было никакого дела до этой работы.

Агнес протерла плетеную мебель на балконе и положила подушки на стулья. Клара не любила сидеть на балконе, потому что его было видно с маленького балкона, принадлежавшего семье Грабер.

В тот день у Клары было прекрасное настроение, хотя накануне вечером она грустила и жаловалась на то, что муж редко пишет ей.

— Елена, чему еще ты можешь, — спросила она, — я хочу сказать, чему еще ты могла бы научить меня кроме стенографии?

— Боюсь, что ничему, — помедлив, ответила Елена. — Я получила довольно одностороннее образование.