Фарфоровые куколки

То, что в результате пострадала Грейс, а не я, заставило меня чувствовать себя каким-то слизняком. Я должна была защитить ее.

— От Грейс нет новостей? — спросила Руби.

— Нет, и я не знаю, как с ней связаться.

Грейс и Руби были похожи на цветки, сорванные ветром. Один цветок держался на чистоте и наивности, а другой — на хитрости и изворотливости. Обе они говорили, что им довелось многое пережить, но я думала по-другому.

Грейс избивал отец, но в мире случались вещи и похуже. Родители Руби пожелали вернуться в Японию — скатертью дорога. В результате Грейс отправилась искать счастья в Голливуд, Руби осталась блистать там, где была, а мне шрамы, оставленные жизнью, придется унести в могилу.

— Я скучаю по времени, когда мы были все вместе, — сказала Руби.

Я позлорадствовала ее страданиям, но позже, глядя, как она уходит, я еще раз осознала, как скоротечна жизнь. Любовь исчезает, дружба распадается. Я снова одна.

В августе, через полгода после отъезда Грейс, в «Запретном городе» дела пошли еще хуже. Чарли даже не мог разменять клиенту двадцатку. Многие из наших артистов ушли в другие клубы Чайна-тауна или ездили по разным местам в таком режиме, который некоторые называли «Круговорот „Китайское рагу“».

Эдди раздобыл где-то приглашение танцевать в клубе «Каса-дель-Мар» в Санта-Монике. Проблема заключалась в том, что приглашение было на пару танцоров.

— Они хотят китайских Фреда Астера и Джинджер Роджерс, — объяснил он. — Внимание, вопрос: кто станет моей Джинджер?

Я сразу же записалась на просмотр, потому что, во-первых, иначе мне пришлось бы вернуться на Китайскую телефонную станцию, а во-вторых, если я получу работу с Эдди, то смогу поискать Грейс.

— Это все равно что искать иголку в стоге сена, — смеялась Ида.

Остальные рассматривали приглашение Эдди не просто как возможность отправиться в Голливуд, но почти как предложение руки и сердца. Они уже представляли себе свадебные колокола и марши. Наконец подошла и моя очередь. Оказывается, он оставил меня напоследок.

Когда он обнял меня на танцполе, я смогла показать, что понимаю каждое его движение. После танца он пригласил меня на разговор.

— Ты очень изменилась с тех пор, как стала работать в «Запретном городе». Раньше ты была очень застенчивой, как будто выросла в башне из слоновой кости. Не сочти это оскорблением.

— Не сочту.

Я действительно изменилась за два года, прошедшие с тех пор, как мистер Беггерстаф попросил меня поднять юбку повыше и показать ноги. Как минимум научилась говорить на языке мира ночных клубов.

— Если ты поедешь со мной, — продолжил Эдди, — ты же не будешь смотреть на меня влюбленными глазами?

— Никаких влюбленных глаз, — пообещала я.

Но Эдди не был в этом уверен. Он захотел убедиться в том, что я смогу разучить сложный танец.

— Даже камень и железо изменяются, если к ним приложить тяжкий труд, — объявил он, подкрепив мои подозрения, что он вырос в добропорядочной китайской семье.

Мы репетировали после обеда, перед открытием «Запретного города». Для номера мы выбрали песню «Ночь и день», которую когда-то напевала Грейс. Я впитывала каждый поворот, каждое движение запястья, каждый подъем, которые показывал мне Эдди. Он хотел, чтобы танец заканчивался тем, что я выгибала спину через его бедро, а он касался головой моей груди. Это было романтично и очень красиво, особенно в платье с юбкой клеш, падавшей вокруг меня широким кругом.

После того как мы отработали это последнее па, Эдди помог мне выпрямиться и неожиданно взял на руки. Он не отводил взгляда от моих глаз, а потом поцеловал в губы. Его мягкие и нежные губы имели вкус бурбона.

— Ты великолепно справляешься, — сказал он. — И выглядишь хорошо.

— Спасибо, — сказала я. — Только больше этого не делай.

В этот момент я получила работу.

Отец закатил скандал, но я напомнила о своем участии в оплате учебы Монро, и это позволило нам обоим сохранить лицо.

Наше выступление в «Каса-дель-Мар» имело успех. Эдди был великолепен: нетипичный рост делал его движения длинными и элегантными, да и я оказалась надежной партнершей.

«Лос-Анджелес таймс» писала: «Публика была околдована восточным стилем Эдди By и Элен Фонг. Видимо, скоро мы увидим эту потрясающую танцевальную пару на большом экране».

Прошло всего несколько выступлений, когда в один из вечеров в мою гримерку постучали.

— Войдите! — сказала я, надевая чулок.

Дверь открылась, и показалась Грейс, держащая в руках вырезку из газеты. Она очень похудела: щеки впали, кости торчали, а кожа казалась восковой.

Хоть мы и китаянки, но все же актрисы, так что я позволила себе отступить от традиций и приняла ее объятия и поцелуи. А потом мы стали болтать о том, каким большим сюрпризом была наша встреча, каким прекрасным — наше шоу и как здорово, что мы снова встретились. Однако нельзя было не заметить, что блеск в глазах Грейс исчез.

— Что тут у нас? — В дверях появился Эдди, еще не снявший фрак. Заметив перемены, произошедшие с Грейс, он перестал улыбаться. Не говоря ни слова, он пересек комнату и крепко ее обнял. — Чертовски приятно снова видеть тебя, малышка.