Фарисей

– Регина, извини, мне надо идти, – произнес он как можно уверенней, – а то процедурная сестра будет ждать. Ты когда зайдешь снова? Кормят здесь терпимо, так что не стану слишком утруждать просьбами. Ты мне двушек насобирай – вечерами буду звонить.

– Как то есть идти? – обиженно изумилась она. – Ну опоздаешь на полчасика – что случится?

– Мне назначили на пять, – ровным голосом убеждал он. – Не стоит с первых дней пребывания в отделении ссориться с младшим медперсоналом.

– Тебе видней… – сухо сказала Регина. – Кстати, Вадик прислал письмо. Пишет, что всецело здоров и появится в середине августа. О твоей болезни я решила ему не сообщать – к чему волновать ребенка?

Ребенка волновать… Возмутился он, в глубине души задетый этим жестким решением жены. Скоро третий десяток пойдет – ребеночек… Хотя по-своему, по-матерински, быть может она и права…

– … от Воеводы персональный привет! Вчера вечером он лично соизволил мне позвонить и поинтересовался твоим здоровьем.

Тропотун с сарказмом хмыкнул: «Прощупывает, не пора ли другого зама искать!»

– Ах, что ты, Славочка! Он так сочувствовал. Я все сказала, как мы с тобой договорились – обострение язвенной болезни.

– Хорошо. Молодец. – Одобрил Станислав Сергеич, но тут же некстати припомнил, что отныне он живет обновленной жизнью духа и что карьера теперь не имеет для него значения: – Впрочем, все равно!.. – прибавил он вслух.

Ощутив на себе это чудесное дуновение вечности, он перевел отрешенный взор с Регининого лица куда-то вдаль – и увидел приближающуюся Веру. Сердце, достаточно ровно бившееся в его груди, резво торкнулось изнутри в ребра и забилось в удвоенном темпе. Застывшим взглядом он следил, как она подходит все ближе и ближе. Пышная ее юбка, синяя, отделанная по подолу кружевом, волнующе колыхалась при ходьбе, а трикотажная майка вызывающе облегала девичье торчащие груди. Поравнявшись со скамьей, она чуть замедлила шаг и вопросительно глянула в лицо Станислава Сергеича, который при этом шкодливо отвел глаза в сторону, – не останавливаясь Вера пошла дальше, к главному корпусу, поднялась по широкой лестнице и скрылась в вестибюле. Тропотун перевел дыхание.

– Я пошел, – вставая, решительно произнес он.

– Да посиди ты пять минут! – оскорбилась Регина. – Я к тебе через весь город тащилась! – и она потянула его за руку вниз.

– Пять минут… – согласился он, снова садясь, и уставился на двери главного корпуса.

Минуты три спустя из черного проема двери возникла Вера, которая медленно сошла со ступеней крыльца и неспешно направилась по аллее. Рассеянно оглянувшись, она подошла к скамье, стоявшей на противоположной стороне аллеи, и села, оправив свою пышную юбку. Делая вид, что поджидает кого-то из главного корпуса, она закинула ногу на ногу и, покачивая красной панталетой, в упор изучала семейную идиллию Тропотунов через большие темные очки.

Под воздействием этого невидимого ему взгляда Станислав Сергеич ощущал себя словно бы на раскаленных угольях. Он томился, ерзал на сиденье, мычал что-то нечленораздельное жене в ответ и постоянно порывался вскочить. Регина же, как нарочно, с удовольствием описывала кафедральные дела, пересказывала последние сплетни и совершенно не собиралась умолкать.

– Да ты не слушаешь меня! – наконец воскликнула она раздраженно.

– Ну что ты, дорогая, продолжай… – возразил Станислав Сергеич тоскливо и послал через аллею умоляющий взгляд.

Вот посидит так, думал он о Вере, полюбуется на наше семейное счастье – и сбежит. И правильно, что сбежит!.. Эх, надо было сказать Регине, что это наша сотрудница… Нет, не надо – женская интуиция штука опасная. Он едва не застонал вслух, увидев, что Вера встает. Но она просто оправила юбку и уселась вновь. Нервы у Станислава Сергеича не выдержали, он демонстративно поднес часы к глазам и решительно поднялся. Жена недовольно посмотрела на него, однако смирилась и передала пакет с провизией, тоже встала и чмокнула мужа в щеку. Проводив супруга долгим взглядом, она опять села, достала из сумочки зеркальце и подкрасила губы. Потом прошлась по волосам легким движением пальцев, бросила зеркальце в сумочку и быстро направилась по центральной аллее к выходу из больничного городка. Вера скорчила ей вслед гримаску и уставилась на двери главного корпуса.

Резвой трусцой Тропотун вбежал в свою палату, бросил на кровать пакет и побежал назад. Только бы не ушла! Только бы не психанула! Заклинал он мысленно Веру. Слегка запыхавшись, выскочил на крыльцо и посмотрел на скамейку – уфф! сидит! – окинул взглядом аллею, обозрел удаляющуюся спину жены, облегченно перевел дух и сбежал по ступеням.

Поймав сопротивляющуюся Верину кисть, Станислав Сергеич виновато заглянул в ее глаза, уже не прячущиеся за темными стеклами, несильно сжал ее пальцы и сказал:

– Глупо как-то получилось… Пошло… В подобной ситуации извиняться смешно, тем не менее…

– У тебя красивая жена, – очень ровным голосом произнесла Вера.

– Обыкновенная, – пожал плечами Станислав Сергеич, ее тон встревожил его.

– Ладно, Тропотун, не подыгрывай! – она не мигая смотрела на него колючими зелеными глазами.