Фармацевт

Поблагодарив невролога, я отправился в следующий кабинет, где располагались окулист и лор врач.

Первым делом я уселся к окулисту.

— На что жалуетесь молодой человек? — спросила окулист.

— Ну, со зрением у меня вроде неплохо, только, когда давление поднимается, вдаль вижу похуже.

— У вас повышенное давление бывает? — поинтересовалась доктор, подавая мне лопатку для глаза, перед проверкой зрения. В ответ я молча кивнул.

— Надо же — посочувствовала окулист. — Такой молодой, а уже гипертония.

Проверив зрение, оказавшееся вполне приличным, она приступила к исследованию глазного дна.

— Действительно, сосуды сетчатки сужены, извиты. — Сообщила она. — Типичная гипертоническая энцефалопатия.

— Отлично! — мысленно воскликнул я. Перед комиссией я закинул в рот две таблетки эфедрина, и они дали нужный эффект.

Лор-врача я прошел без жалоб и следующим доктором оказался психиатр. Его я узнал сразу, тоже один из моих будущих начальников в той, другой жизни, алкоголик и бабник Гена Худяков, не пропустивший ни одну симпатичную медсестру в психиатрической больнице.

Чего-чего, но обстоятельности у него не отнимешь. Первым делом он внимательно от корки до корки молча прочитал мою тощую амбулаторную карту.

Но когда приступил к чтению больничного эпикриза, то не удержался от смешка.

— Ну, Кацман, опять в своем репертуаре! У него все гои–дебилы, — высказался он и продолжил чтение.

Закончив с документацией, он посмотрел на меня.

— Ну, что Виктор Николаевич, наверно придется тебе полежать в психиатрии. У тебя тут диагноз неприятный поставлен, надо бы его уточнить. А это можно сделать только в стационаре.

— А смысл? — спросил я. — Так понимаю, вы хотите уточнить степень дебильности. Но если вы даже снимете диагноз умственной отсталости, последствия тяжелой черепно-мозговой травмы никуда не денутся.

Гена вздохнул.

— Понимаете, юноша, есть положения и правила, которые мы не можем нарушать. Придется вам полежать в больнице. Пройти обследование. Наверняка, вы там пробудете меньше времени, скорее всего, не больше десяти дней.

— Ну, раз надо так надо, — сообщил я в ответ. — десять дней можно потерпеть.

Психиатр с подозрением уставился на меня.

— Что-то ты парнишка слишком спокоен. Я даже не пойму, кто кого сейчас лечит?

Выспросив всю мою короткую биографию и узнав, что я учусь в медучилище и притом неплохо, он усмехнулся и опять помянул Кацмана недобрым словом.

После этого он меня отпустил, и я отправился к терапевту.

Пышная светловолосая дама приветливо улыбнулась, взяла карту и, не задав ни одного вопроса начала писать заключение.

— Эээ, простите доктор, а вы меня ни чём не спросите? — удивился я.

— Молодой человек, в вашей карте все указано, чем вы болели в детстве, какие прививки вам сделаны. Амбулаторную карту я еще вчера прочитала.

Тут она замолчала и все-таки решила глянуть, что написали другие доктора. При чтении ее брови поднимались все выше и выше.

Положив карту на стол, она официальным тоном спросила:

— На что жалуетесь?

Я таким же тоном перечислил все, что хотел.

Дама самолично одела мне манжетку на руку и стала измерять давление.

Как я и ожидал, давление оказалось почти сто семьдесят на сто.

— Блин! Хватило бы и одной таблетки эфедрина, — подумал я.

Терапевт, между тем всполошилась. Позвала медсестру и приказала той сделать мне магнезию внутримышечно.

— Только магнезии мне и не хватало, — горестно подумал я, но отказываться не стал. Сам виноват, перестарался.

Медсестра всадила в задницу десять кубов магнезии, так, удачно, что у меня почти отнялась левая нога.

Хромая вновь уселся к терапевту.

Та, тем временем, листала толстую книгу приказа в поисках нужной статьи.

— Похоже, Витя, в армию ты не пойдешь, — с сожалением произнесла она. — Не повезло тебе, скорее всего высокое давление тоже последствие травмы.

Ладно, пока посиди в коридоре. Геннадий Николаевич напишет направление на госпитализацию в психиатрию. Придется тебе полежать там немного.

Когда я вышел из кабинета, терапевт обратилась к медсестре.

— Видела, Нина Ивановна, парень, красавец, кровь с молоком, на вид хоть куда. А болячек выше крыши. Надо же в школе получить такую тяжелую травму. Куда катится мир, не знаю. На магнезию давление снизилось, но не намного. И ведь в карте ни одной записи с позапрошлого года нет. Совсем не хочет лечиться мальчишка.

На работе у меня первым делом начали спрашивать, как прошла приписка. Когда я сообщил, что завтра ложусь в психиатрическую больницу на обследование в ассистентской наступило молчание.

Пришлось разрядить обстановку и пояснить, что направили меня туда по направлению военкомата для уточнения возможности призыва на военную службу.

Коган, узнав об этом, вызвал меня в свой кабинет и сразу начал с упреков.

— Витя, я же предлагал тебе решить вопросы с призывом. Ты же вроде умный парень, разве можно симулировать психическое заболевание? Во-первых, при обследовании все выяснится. Но еще хуже, если тебя признают больным.

Столько последствий сразу нарисовывается. Ну, почему ты со мной не посоветовался?