Фармацевт

Никогда Григорий Борухович Крейман не чувствовал себя так глупо, как в тот момент, когда вставлял свечку в анус больного, находящегося практически в сопоре. В это время его зав отделением стоял на стрёме, чтобы процедурная медсестра, проверяющая капельницу, не зашла в палату.

— Слушай, Савелий, я один себя дураком чувствую, или ты тоже так думаешь? — спросил Крейман, когда они возвращались в ординаторскую.

Гуткин не ответил, но, судя по лицу, его чувства были понятны и без слов. Больше всего сейчас он злился на Когана, сумевшего подвигнуть его на эту авантюру.

Когда они зашли в помещение то увидели, что Соломон тоже перебазировался сюда из кабинета заведующего и сейчас оживленно беседовал еще с одним урологом Фаиной Моисеевной Левиной.

Фаина Моисеевна во время войны три года отслужила в должности начальника санитарного поезда, поэтому лексикон имела своеобразный. В общем, без мата связной речи у неё не получалось.

Вот и сейчас она прокуренным голосом спросила:

— Мальчики, вы, что, б… сегодня друг за другом ходите, б… прямо, как два еба***тых пидораса.

Мальчики, которым было за пятьдесят, дружно заржали. После того, как они благополучно поставили свечку больному, и никто этого не заметил, им явно полегчало, поэтому смеялись они несколько дольше, чем нужно. Опытное ухо Фаины Моисеевны уловило этот диссонанс, поэтому она сразу поинтересовалась:

— Вы чего, б… п… опять натворили? Б… Савелий, тебе не стыдно? Повзрослеть бы уже пора.

— Ничего мы не натворили, — пробурчал Гуткин. Но Фаину Моисеевну было не провести.

— Колитесь, быстро, чем занимались? — пристала она, как репейник.

Скрывать свою самодеятельность доктора не стали и рассказали все, как есть.

Левина, глядя на них, выразительно покрутила пальцем у виска.

— Больного надо было на операционный стол и абсцесс дренировать, — сообщила она. — А не свечки в жопу пихать. Крыша у кого-то едет полным ходом.

— Хватит об этом, — закрыл тему Гуткин. — Сеня нам обещает быстрое улучшение состояния, вот к вечеру и поглядим, что и как. Если на самом деле больному станет лучше, тогда и об оперативном лечении можно подумать.

— Ну, я тогда пойду, — Коган кряхтя поднялся со стула. — Ближе к четырем часам позвоню, узнаю, как тут у вас дела.

— Иди, иди, нам тут работать надо, — сообщил Гуткин и обратился к своим подчиненным. — Вы тоже, давайте на обход. Завтра у нас на операцию планируется трое больных, обратите внимание на их состояние, чтобы комар носа не подточил, а не как в прошлый раз.

Глава 28

Рабочий день сегодня врачам урологического отделения казалось, длится намного дольше, чем обычно. Доктор Гуткин, после обеда то и дело смотрел на часы, в чем ранее никогда не был замечен. Но ему в какой-то мере, было проще. У себя в кабинете он мог не скрывать своей нервозности. Зато в ординаторской доктора Крейман и Левина, обсуждая больных, то и дело в мыслях возвращались к пациенту лежащему в отдельной палате.

Ближе к трем часам дня Крейман не вытерпел.

— Пойду, гляну, как там Орлов себя имеет, — С этими словами он вышел из ординаторской.

— Наконец, съе***л, — облегченно вздохнула Фаина Моисеевна, — Хоть курну спокойно, без комментариев о вреде табака.

Открыв пачку Казбека, лежащую на столе, женщина прикурила папиросу от зажигалки, сделанной из крупнокалиберной гильзы — подарка одного из спасенных ей фронтовика.

Задумчиво выпуская дымные кольца в воздух, и стряхивая пепел в пепельницу, она мысленно ругала Гуткина за прогиб перед главным врачом, не сомневаясь, что сегодня урологическое отделение вновь увеличит статистику смертей. Что, конечно, не радовало.

Направляясь в палату, Григорий Борухович особо не дергался. Нет, конечно, смерть больного всегда трагедия. Но доктор Крейман работал далеко не первый год иуже не так остро переживал такие моменты, как в начале карьеры.

И все равно, каждый раз шел в палату с жутким ощущением беспомощности и вины, охватывающими его в моменты, когда он ничем не мог помочь, своим больным.

Когда врач зашел в палату, первое, что привлекло его внимание, были широко раскрытые глаза пациента, уставившиеся в потолок.

— Умер! — холодным душем посетила его неожиданная мысль.

В это время больной повернул голову, и на докторе Креймана внимательно сконцентрировался его взгляд.

— Кхм, — кашлянул врач, приходя в себя. — Как вы себя чувствуете, Дмитрий Сергеевич?

— Знаете, доктор, вроде бы мне немного полегчало, — слабым голосом отозвался больной. — Честно сказать, меня только недавно разбудила медсестра, когда снимала капельницу.

Прикоснувшись тыльной стороной ладони ко лбу пациента, Крейман понял, что температура у того снизилась и, похоже, находится в пределах нормы.

— Сейчас я вернусь, — заверил он больного. — Только Рива — Роччи возьму, надо бы вам артериальное давление измерить.

Чуть ли не бегом возвращаясь на пост, чтобы взять аппарат, мысленно он задавался вопросом.

— Могла ли одна единственная свечка с антибиотиком так резко улучшить состояние больного?