Фармацевт

— Ну, положим, объяснять я никому ничего не собираюсь. Если только у главного врача возникнут вопросы. А они вряд ли возникнут. В прошлом году ты уже работал в больнице, зарекомендовал себя неплохо. Учишься ты на фармацевта, уже на втором курсе, по основной специальности, так, что я особых проблем не вижу. Что же касается твоих способностей, о них кроме меня и Анны Тимофеевны никто не знает. И мы постараемся, чтобы и в дальнейшем никто не узнал.

Продолжая беседу, я приступил к просмотру лежащих на столе лекарств.

Понемногу отодвигая в сторону тюбики, таблетки и ампулы, из всего изобилия средств я выбрал французский Румалон,

Соломон Израилевич сразу прокомментировал этот выбор:

— Не знаю, не знаю, будет ли толк, мы это лекарство получили в первый раз в прошлом году. Я тогда же однократно курс его проколол, но без особого эффекта, сказать прямо, вообще без эффекта. Ну, ладно, давай показывай, что будешь делать дальше.

Отодвинув лекарства в сторону, я придвинул к себе две упаковки румалона по двадцать пять ампул в каждой. После чего положил правую ладонь на эти ампулы. Как обычно, способность не сработала до тех пор, пока я не представил точку приложения лекарства в своем воображении.

Практически сразу ладонь прострелила горячая судорога, отчего я непроизвольно дернулся. Вместе со мной дернулся и Коган, внимательно наблюдающий за мной. После чего, зашипев от боли начал растирать правое бедро.

— Смотри-ка ты, — воскликнул он, взяв одну упаковку ампул в руки. — Раствор приобрел слегка золотистый оттенок и ампулы теплые.

Подумав, он добавил:

— Теплые, наверно, потому, что ты ладонь на них задержал?

Я пожал плечами, не желая вдаваться в дискуссии.

— Все может быть, хотя вы сами видели, что времени потрачено минимум.

Соломон Израилевич, благоразумно решив, что сразу колоть себе модифицированный препарат не стоит, захотел испытать первую инъекцию улучшенного румалона на собаке и принялся названивать в виварий университета. Я в это время ехидно думал, что урологам то он рекомендовал назначить больному свечи с гентамицином без всякой проверки.

Засобиравшись домой, я, так и не сказал провизору, принял, или нет его предложение. Мне действительно, перед этим хотелось переговорить об этом с мамой. Чтобы все прошло не как моя блажь, а было нашим общим сознательным решением.

Так, что сегодня я направился в сторону маминой квартиры, надеясь, что она будет одна в доме.

Решив сделать сюрприз, я открыл дверь своим ключом и тихо прошел в прихожую.

Навстречу мне в этот момент из кухни вышла Катя, одетая в одни ситцевые трусики, жуя огромный бутерброд. Увидев меня, она взвизгнула, выронила бутерброд и, якобы закрыв свои прыщики рукой, скрылась в моей бывшей комнате.

— Что случилось? — с этим вопросом из своей комнаты выскочила мама. — Кто тут визжал?

Вид у неё был заспанный. Похоже, отдыхала перед работой.

— Привет, мама, — поздоровался я. — А визжала Катька, видимо, от восторга, что трусы не забыла надеть, в отличие от всего остального

— Катя, я сколько раз тебе говорила, не ходи нагишом! — устало проговорила мама в сторону закрытой двери.

— И не кусочничай, — добавила она, разглядывая лежащие на полу останки бутерброда.

Через минуту дверь открылась и оттуда появилась красная, как рак девушка, но уже, накинув сарафан.

— Простите Валентина Викторовна, Витя так тихо зашел, что я испугалась и бутерброд уронила, сейчас все уберу, — начала оправдываться она.

На меня Катя старалась не смотреть.

— Катя, здравствуй, — поздоровался я с будущей сводной сестрой.

— Привет, — буркнула та и занялась уборкой того, чем насвинячила на полу.

— Витя я сегодня тебя не ждала, что-то случилось? — спросила мама.

— В общем, ничего особенного, но хотелось бы с тобой посоветоваться.

— Ну, тогда пошли ко мне поговорим, а Катюша нам чайку сообразит. — сказала мама и направилась в свою комнату.

— Вижу, Катя к тебе по имени отчеству обращается. — заметил я, когда мы уселись на табуретки у окна. Ибо почти все место в комнате занимали полуторная кровать и шифоньер.

— Да, — рассеянно подтвердила мама, — Костя требует, чтобы она меня мамой называла, а я против, нельзя ребенка против воли заставлять называть мамой чужую женщину.

— Согласен, — кивнул я, — В общем, мам, тут такое дело. Заведующий аптекой в больнице берет меня на работу, хочу с тобой посоветоваться, как думаешь, стоит мне соглашаться?..

Десятого августа я вышел из здания училища уже в качестве студента-вечерника второго курса. Насколько я понял, нам с Коганом здорово повезло, В следующем году, набора фармацевтов на вечернее отделение уже не будет. На вечернем отделении смогут учиться только медсестры.

Денек был жаркий. Я зашел в небольшой скверик, где уселся на скамейку, закрытую от солнца большим кустом сирени.

Последние дни выдались суетливыми. Как-то все собралось в клубок проблем.

Взять меня на работу оказалось не так просто, как это обещал Коган. Все-таки мне было всего шестнадцать лет.