Фартовые ребята

Если принять, что Ханнелора после смерти мужа стала любовницей его родственника-эсэсовца, который взялся обеспечить ей служебную карьеру, то первый этап — обучение в школе СС — в это дело более-менее вписывался. Третий — работа в РСХА — тоже. Но не очень вписывались второй этап — служба в концлагере и четвертый — таинственное задание на Восточном фронте, к тому же в опасной близости от партизан. Такие протекции любовницам устраивают лишь в том случае, когда собираются от них отделаться. Можно, конечно, допустить, что после окончания учебы юной эсэсовке требовалось пройти какую-то стажировку, чтоб воспитать в себе «беспощадность к врагам рейха» или там «характер нордический, твердый». Можно даже поверить в то, что благодетель имел возможность два раза подряд вписать Ханнелору в списки на повышение в чине за период этой годичной стажировки. Но после того, как милая Лора сдала этот, допустим, обязательный «эсэсовский минимум» и герр Штейнгель перевел ее в центральный аппарат, чего еще желать? Наверняка можно было посадить ее в какой-нибудь из многочисленных отделов главка и дать ей тихую и спокойную канцелярскую работенку, где нет риска ни получить пулю от партизан, ни заразиться сыпняком или туберкулезом от зеков. Конечно, могло быть и так, что герр Штейнгель спалился, чем-то прогневив какого-нибудь Кальтенбруннера, Мюллера, Шелленберга или другого персонажа из «Семнадцати мгновений весны». Соответственно, его могли послать на Остфронт, а заодно вытурить туда же и его протежешку. Вполне реальным Никите виделся и такой момент, как сигнал законной супруги Штейнгеля в партком НСДАП насчет явной аморалки благоверного со вдовой своего покойного родственника. Опять же баронесса происходила из бывших русских немцев, так что ей могли и по расовой части пришить чего-нибудь.

Только во всем этом было одно «но». Таких «спалившихся» не подпускают к столь секретным делам, какие, судя по всему, предполагались фрицами на объекте «Лора» и уж, конечно, не ставят их там на первые роли. А то, что содержание красных папок с грифом «Streng geheim!» не знал никто, кроме Ханнелоры, говорило о том, что она была на этом объекте далеко не последней спицей в колеснице. Да и то, что оборудовано спецпомещение было по всем правилам комфорта, в то время как объект был недостроен и прочие эсэсовцы жили в палатках или избушках без удобств, тоже о многом говорило.

В общем, вся эта версия «love story» выглядела не очень убедительно.

Но и другая, согласно которой Штейнгель тащил вверх не просто свояченицу, а нечто гораздо большее, полезное для собственной карьеры, смотрелась с изъянами. Прежде всего потому, что эта польза из общего впечатления о Ханнелоре, созданного «повестью Белкина», как-то не проглядывала.

Ну действительно, кто она такая? Несостоявшаяся смолянка, нищая остзейская баронесса-безотцовщина. Ее мать после эмиграции в Веймарской Германии прачкой работала. Конечно, видимо, потом баронессы восстановили свои аристократические связи, но в национал-социалистическом государстве они особой погоды не делали. Тем более — беглые из России, подозрительно. Может, они вовсе не от большевиков убежали, а наоборот, Коминтерну помогать? Глупо, конечно, но в гестапо наверняка такой вариант отрабатывали. В конце концов, среди белоэмигрантов у ОГПУ агентура действительно была немалая. Так или иначе, но истинному арийцу Штейнгелю, казалось бы, от семейных связей такой свояченицы особого проку не было.

В чем еще мог быть заинтересован Штейнгель? Может, в каких-то профессиональных талантах Ханнелоры? В какой области, интересно? Никита стал, напрягая мозги, размышлять над тем, что из содержавшегося в «повести Белкина» могло хоть как-то обозначить специальность Ханнелоры. Согласно альбомам, до перевода в РСХА никакой профессиональной деятельности, кроме палаческой, не просматривалось. Чем она занималась в РСХА, тоже было неясно, но была фотография, на которой Ханнелору представляли аж самому Гиммлеру. Надо полагать, далеко не каждый младший офицер СС удостаивался такой чести.

Никита опять вспомнил о том, что содержимое красных папок было зашифровано так, что их якобы никто, кроме самой Ханнелоры, расшифровать не мог. Может, она была какой-то супершифровальщицей? Но на кой черт ее тогда отправили, можно сказать, в прифронтовую полосу, на какой-то недостроенный объект? Конечно, может быть, когда объект начинали строить, он еще был далеко от фронта, и немцы не рассчитывали на то, что русские начнут наступать. Тем не менее к тому моменту, когда на остров попал Юрка Белкин, это наступление уже обозначилось. Казалось бы, нужно было в первую голову эвакуировать засекреченную даму вместе с ее сверхсекретными папками, а ее взяли и оставили. Правда, когда Юрка и девушки ее захватили, немцы попытались уничтожить Ханнелору, но уж очень неквалифицированно как-то, если тринадцатилетнему пионеру-партизану удалось все это сорвать.