Fashionopolis. Цена быстрой моды и будущее одежды

На фабрике также расположатся дизайнерский центр, шоурум тканей, консультанты по поиску поставщиков – «все, кроме красильных цехов, – сказал он. – Если вы нью-йоркский бренд и хотите производить в США, то можете приехать сюда, и мы поможем вам – от начала и до конца. Производство будет у вас под боком, а не в двух тысячах миль в Лос-Анджелесе или за океаном». Как Imogen + Willie, так и Billy Reid выразили заинтересованность закупаться здесь.

«Лос-анджелесская индустрия одежды была основана на дефектной бизнес-модели – прежде всего на несправедливой оплате труда и привлечении нелегалов», – сказал Перри. В Нэшвилле «нет дефектной индустрии, требующей исправления. У нас есть шанс построить отрасль должным образом. Я скажу заказчикам: “Это моя цена, это правильный способ делать эту работу, и мы предоставим вам возможность с гордостью поддержать американские рабочие места и этичные приемы ведения бизнеса”. Я хочу, чтобы клиенты приходили и говорили: “Это потрясающе! Именно таким должно быть производство”».

5 Райтшоринг

Люди, которых я посетила во Флоренсе и в Нэшвилле, показали мне, что медленная мода при умеренном масштабе бизнеса – $5–10 млн годовой прибыли – возможна, прибыльна, разумна и желательна. Можно ли, однако, их гиперлокальный, вдумчивый подход к бизнесу с его раскроечно-пошивочными мастерскими масштабировать до уровня фабрик с сотнями или тысячами работников и поточным производством? Можно ли таким образом возродить отечественное производство в развитых странах? Вот что я хотела обнаружить в «Коттонополисе». Кто бы мог подумать!

Промозглым утром в ноябре 2016 г. я отважилась двинуться на восток от английского Манчестера в Стейлибридж – фабричный город, описанный в 1845 г. Фридрихом Энгельсом как «отталкивающий» и утопающий в «ужасающей грязи»[300]. Теймсайд – район, включающий Стейлибридж, – полон заброшенных фабрик Викторианской эпохи, превращенных в многоквартирные дома, офисы, супермаркеты и даже тренажерные залы. Теймсайд вычистили. Он превратился в пригород для среднего класса.

Кроме того, он снова стал центром хлопкопрядения: почти через семьдесят лет после остановки производства Tower Mill, махина из красного кирпича с внушительным дымоходом, вновь стала прясть хлопок для молодой компании English Fine Cottons.

Меня встретила коммерческий директор Трейси Хоукинс. Приветливая блондинка чуть за пятьдесят, много лет проработавшая в британской индустрии одежды, она призналась, что невероятно устала. За шесть месяцев «мы с нуля создали современную прядильню, – сказала она. – Но теперь все готово, и она работает»[301].

Мне довелось посетить English Fine Cottons во второй день полноценной работы и стать свидетельницей первого полномасштабного процесса производства хлопка в Соединенном Королевстве за более чем три десятилетия[302].

Идея фабрики возникла не сразу. Родившиеся и выросшие в Манчестере предприниматели Брендан Маккормак и Стив Шонесси владеют исторической Tame Valley Mill в Теймсайде, где прядут техническое волокно для Kevlar. (Хотя британская швейная промышленность давно умерла, техническое производство тканых материалов до сих пор пользуется спросом, и его легче масштабировать в развитой экономике.) Годами они также получали запросы на производство хлопка, но всегда отвергали их, поскольку не занимались этим. Затем, в 2014 г., была выставлена на продажу Tower Mill, прямо через улицу от Tame Valley Mill.

Спроектированная знаменитым викторианским архитектором Эдвардом Поттсом, четырехэтажная фабрика была построена в 1885 г. и в пору своего расцвета насчитывала 44 тыс. шпинделей. С 1955 г., когда замолчали ее станки, Tower Mill служила приютом для немалого числа контор и съемочной площадкой телесериала Би-би-си начала 1990-х гг. Making Out («Поцелуи»). В начале 2000-х гг. поговаривали о том, чтобы превратить ее в роскошный кондоминиум. Фабрика оказалась на рынке как раз тогда, когда Маккормак и Шонесси размышляли о расширении компании. Они подумали: а не заняться ли нам хлопком? Однако они не собирались воспроизводить старую модель прядильной фабрики с ее диккенсовскими ужасами. «Мы хотели создать место совершенства, где выпускается пряжа высшего качества, – сказала мне Хоукинс. – Не музей».

Собрав средства: ₤2,8 млн ($3,65 млн) – частная инвестиция родительской компанией Culimeta-Saveguard, ₤2 млн ($2,6 млн) – ссуда от инвестиционного фонда Объединенной администрации Большого Манчестера и ₤1 млн ($1,3 млн) – грант от Программы содействия развитию текстильной промышленности, партнеры купили Tower Mill, восстановили фабрику и нафаршировали ее новейшими технологиями[303]. Хоукинс обдумала бизнес-стратегию и пришла к выводу, что два ключа к успеху – «гибкость и качество».