Fashionopolis. Цена быстрой моды и будущее одежды

Позади нас находились морозильные камеры, поддерживающие температуру –80 ℃, – одну прозвали Антаресом, другую Бетельгейзе, – где ученые хранят волокна для дальнейшего использования. «Это наша библиотека», – пояснила Бейнбридж.

Мы пересекли коридор и оказались в помещении для ферментации. Здесь дрожжи преобразуются в ферменты – в емкостях из нержавеющей стали, похожих на перегонные кубы, с резиновыми трубками и стеклянными контейнерами, в которых происходит фильтрация. «Стандартное оборудование для пивоварения и производства инсулина», – сказала она. Это были двухлитровые модификации. Отсюда варево поступает в столитровые ферментационные чаны. Дрожжи с подсаженной ДНК поедают декстрозу (сахар) и воду и проходят цикл ферментации. Шелк увеличивается в объеме. Клеточный бульон фильтруется и прогоняется через центрифугу. Остается чистый шелк. Он выглядит как блестящая тянучка оттенка шампань. Совсем как на шоколадной фабрике у Вилли Вонки.

Тянучка прогоняется через распылительную сушилку – «наподобие той, что используется для превращения жидкого молока в сухое» – и отправляется на хранение, пояснила Бейнбридж. Она указала на лежащий на полке пластиковый мешок размером с футбольный мяч, наполненный примерно двумя килограммами белого порошка. «Это мешок шелка», – сказала она. Сто двадцать граммов порошка дают один квадратный метр ткани; этого двухкилограммового мешка хватит метров на семнадцать.

Когда надо спрясть какое-то количество шелка, порошок смешивается с особым раствором, превращающим его в растворимый сироп «вроде патоки». В процессе так называемого мокрого прядения сироп помещается в насос, волокно продавливается через фильеру – «именно так называется задняя часть брюшка паука, откуда выходит шелк для паутины», сказала Бейнбридж, – и погружается в водяную баню для коагуляции. Нить окрашивается красителями для ткани и сматывается на серию дисков вроде шпинделей, каждый из которых вращается быстрее и натягивает нить сильнее для кристаллизации волокна и создания структуры нити. Затем нить наматывается на катушку. Готово. Она показала мне несколько катушек. На ощупь и на вид я не могла определить, что это не натуральный шелк.

Когда команда достигла в своих разработках этого этапа, настало время увеличивать масштабы. Ученые пригласили на должность коммерческого директора бывшего американского бренд-директора женской линии в Nike Сью Левин, и она сразу же изменила название фирмы с Refactored Materials на более выразительное Bolt Threads[426]. Получив полноценное волокно, выращенное в лаборатории, которое окрестили микрошелком (Microsilk), они позвали местную мастерицу-ткачиху Лилиан Уипл, чтобы та превратила его в ткань. Она выткала несколько образчиков, и с каждым разом ученые Bolt корректировали и совершенствовали процесс формования и прядения, пока не получили идеальный кусок ткани. Однако после стирки он сел примерно на сорок процентов.

В начале 2015 г. ученые перебрались из инкубатора в пятиэтажное здание в Эмеривилле, прибрежном городе возле Бэй-Бриджа между Западным Оклендом и Беркли, и пригласили Бейнбридж. Разменявшая шестой десяток уроженка Сиэтла с седыми волосами до плеч, в профессорских очках в синей оправе, она тоже успела поработать в Nike – в качестве главы группы передовых исследований и разработок в области одежды. Для решения проблемы усадки она предложила смешать паучий шелк на стадии полимеризации с целлюлозой, называемой лиоцеллом, продуктом «самого чистого процесса производства вискозного шелка и биоразлагаемым в конце жизни», рассказала она. И это сработало.

Через несколько месяцев после переезда в Эмеривилл Bolt получила имейл из Лондона от Клер Бергкамп. «Я хотела узнать побольше о том, над чем вы работаете, – писала она. – Это согласуется с тем, что делаем мы». После нескольких телефонных обсуждений она вылетела на Западное побережье для личной встречи. «Я была сражена, – вспоминала она. – Это не было инновацией ради инновации».

Тем летом команда Bolt отправилась в Лондон, чтобы встретиться с Маккартни, и две стороны подписали соглашение о совместной разработке. В конце 2016 г. Маккартни нанесла ответный визит. «Когда мы приехали в Кремниевую долину, я почувствовала себя как дома, – сказала она мне. – Мы работаем так же, как они, только в области моды. Мы одинаково смотрим на жизнь».

Примерно в то же время Паола Антонелли, старший куратор отдела архитектуры и дизайна MoMA, связалась с Bolt Threads и сообщила, что хотела бы подключить компанию к предстоящей выставке «Вещи: современна ли мода?» – той же, в которой участвовал материал Zoa. Бейнбридж предложила им объединиться с Маккартни, и Антонелли согласилась. Как и Маккартни.