Fashionopolis. Цена быстрой моды и будущее одежды

Заявленные просто как представители новейших технологий, эти компании обещают реальность, которую другие участники выставки предпочли бы спрятать от глаз посетителей. А именно нельзя сохранять прежние темпы производства одежды – при нынешних темпах ее объем, предположительно, вырастет к 2030 г. на 63 %, до 102 млн т в год, – или избавляться от нее в таких количествах, как сегодня. Нельзя продолжать мыслить линейно: рождение продукта, использование продукта, смерть продукта – то, что Михаэль Браунгарт и Уильям Макдонах назвали «от колыбели до могилы» в своем бестселлере «От колыбели до колыбели» (Cradle to Cradle), а участники индустрии одежды описывают как «берешь-делаешь-выбрасываешь». Мы должны перейти к системе замкнутого цикла, в которой продукты постоянно перерабатываются, возрождаются, используются повторно. В идеале ничто не должно отправляться в мусорный ящик.

Дейм Эллен Макартур, самая успешная в Британии участница океанских парусных гонок, посвятила себя тому, чтобы сделать цикличность повсеместной практикой – с четким фокусом на индустрии моды. В 2009 г. она основала в графстве Айл-оф-Уайт благотворительный фонд Ellen MacArthur Foundation, посвященный изучению вызовов, стоящих перед мировой экономикой. Она выступала на тему цикличности на Международном экономическом форуме и Копенгагенском саммите моды, считающимся Давосом устойчивой моды. Как объяснил пресс-секретарь Макартур, ее центр напрямую сотрудничает с бизнесом, правительством и академическими кругами, чтобы «заложить основы для экономики, которая по замыслу возобновляемая и самовосстанавливающаяся». Фонд проводит семинары по цикличному дизайну и курсы для всех – от студентов до руководителей предприятий быстрой моды; Анна Гедда из H&M сказала мне, что прослушала некоторые из них.

На Копенгагенском саммите 2017 г. фонд Макартур выдвинул инициативу «Новая экономика текстиля» (ныне «Сделаем моду цикличной») – программу, целью которой является внедрение экономики замкнутого цикла в сфере текстиля, начиная с одежды. Через шесть месяцев в партнерстве со Стеллой Маккартни Макартур выпустила убедительный 105-страничный отчет своего фонда «Новая экономика текстиля: переустройство будущего моды», в котором излагалось, почему модная индустрия обязательно должна встать на путь цикличности. Из «тонн одежды, производимой каждый год… 87 % оказывается на свалке или сжигается» и 1 % перерабатывается, заявила Макартур на конференции в Копенгагене[428]. Все это, по ее словам, «проявления чрезвычайно деформированной системы».

Чтобы двинуться в правильном направлении, она предложила план из трех пунктов[429].

Первый: «создать систему/индустрию моды, в которой все исходные параметры – материалы – безопасны, нетоксичны и возобновляемы».

Второй: «производить одежду более высокого качества. Производить одежду, которую можно ремонтировать».

Третий: разрабатывать одежду, которую «на выходе этой системы можно превратить в новую одежду».

Как при сегодняшних «инновациях и креативности», задавалась она вопросом, «можно вообще создавать что бы то ни было, идущее на выброс»?

Тот же вопрос задала себе почти за десятилетие до копенгагенской речи Макартур ветеран индустрии моды Стейси Флинн во время поездки в Китай в поисках поставщиков. Так она изобрела Evrnu, восстановленное на молекулярном уровне волокно, сделанное на 100 % из выброшенной после использования хлопчатобумажной одежды. Производство Evrnu потребляет на 98 % меньше воды, чем новый хлопок, дает на 80 % меньше выбросов парниковых газов, чем полиэстер, вискоза или эластан (иначе говоря, спандекс, лайкра), совершенно не выделяет микроволокон пластика, не требует вырубки лесов и возделывания сельскохозяйственных земель.

Флинн всю жизнь работала на большую моду – DuPont, Target, Eddie Bauer. Когда она ездила в Китай для Target, то всегда посещала лучшие фабрики[430]. «Там с пола можно было есть, – сказала она. – Я думала: “Китай прекрасен, Китай не испорчен, у нас нет никаких проблем с Китаем”»[431].

Однако, вернувшись в Китай в 2010 г. по поручению небольшой американской текстильной фирмы, чтобы познакомиться с ее субподрядчиками на севере Сямыня, она увидела изнанку – скрытую сторону – производства одежды. «В десять вечера мы пошли на фабрику. Единственный источник света находился в центре помещения, и повсюду в темноте сидели и шили люди. Здесь же была расстелена ткань и стояли химикаты с изображением черепа и перекрещенных костей. Один парень курил прямо перед табличкой “Огнеопасно”. Я подумала: “Куда я попала?” – прижалась спиной к стене, и та стала осыпаться. Мрачное место – край живых мертвецов. Нарушались все правила. Это открыло мне глаза: вот что делают низкие цены, – рассказала она мне за своим стендом на PV. – Тогда я начала прикидывать, сколько же миллиардов метров ткани на моем счету, и поняла, что имею непосредственное отношение к происходящему».