Фашистский социализм

Пьер Дриё ла Рошель. Фашистский социализм

Б. В. Марков

«ПРИЗРАК БРОДИТ ПО ЕВРОПЕ…»

Когда-то фашизм и социализм бились насмерть, и выбор между ними казался очевидным. Сегодня старые противники чуть ли не объединены. Новые теоретики не видят между ними никаких различий. И действительно, это не такое простое дело. То, что кажется нам похожим, было очевидно противоположным во времена наступления «коричневой чумы».

Работа Дриё ла Рошеля вышла таким незначительным тиражом потому, что она не была партийной, но казалась одиозной. Судя по количеству напечатанных экземпляров, она не была принята во внимание современниками, а после победы над фашизмом оказалась неактуальной. Но сегодня, когда фашистское движение вновь консолидируется, знакомство с нею является полезным. Дело в том, что автор предложил весьма необычную концепцию истории, согласно которой главным капиталом общества являются не деньги и товары, не демократия и ее институты, не идеи и техника, не классы и их идеологии и даже не армии и оружие, а люди. Если они деградируют, если их сердца и души становятся равнодушными, не способными к жертвенному подвигу и состраданию, если их тела размягчаются и утрачивают способность контроля и меры, то никакие «общественные законы» и «права человека» не сделают государство крепким и справедливым. Фашизм, по мнению Дриё ла Рошеля, является прежде всего стихийной реакцией на утрату душевного и телесного единства людей. Другое дело, что она может быть использована по-разному. Опасность современного фашизма состоит в том, что его лидеры вновь повторяют архаичные телесные практики инициации для сборки ищущих контактов индивидов в железный кулак. Если фашизм реализует желание власти, причем не только у «фюреров», но и у массы, то непонятно, как можно избежать его повторения.

В. Беньямин, которого вряд ли кто может заподозрить в симпатии к фашизму, еще в 20-е годы написал «Метафизику насилия», в которой, пророчески предчувствуя приход фашизма, назвал его расплатой за демократию. Более того, различая две формы насилия – мифическую и божественную, – он показал, что апелляция к ним происходит как акт учреждения права в ходе смены одного миропорядка другим. Казнь короля или суд над лидерами тоталитарных государств, вступивших на путь демократии, показывает, что для этого по сути дела нет правовых оснований. Король и диктатор сами являются учредителями законов. Их трудно осудить на основе установленного ими самими законодательства, однако было бы несправедливо применять по отношению к ним «демократические» законы. Будь то народные трибуналы, которые судили во время революции, будь то демократический суд, выступающий от имени «прав человека», – все эти институты справедливости так или иначе сталкиваются с проблемой насилия, которая проявляется в том числе и в акте учреждения закона.

Чистая справедливость совершенно бессильна, а сила – несправедлива. Поэтому приходится постоянно находить баланс силы и справедливости, одной из форм которого является право. Вместе с тем право нельзя абсолютизировать, так как оно является узаконенной силой, и переход от одной формы права к другой, более либеральной, так или иначе предполагает борьбу и насилие, революцию и войну. Пацифизм – лишь одна из форм отстирывания одежд современной демократии и он опасен тем, что делает людей беспечными относительно новых форм насилия. Сегодня фашизм, расизм, терроризм и другие формы зла не только никуда не исчезли, хотя общество запрещает их манифестацию, но, более того, приобрели новые формы. Именно поэтому такие темы, как насилие и фашизм, и вообще все так называемое негативное, должно не замалчиваться, а наоборот, быть предметами самого пристального внимания современных гуманитариев. Односторонний гуманизм и морализм, направленные на запрещение и осуждение всего отрицательного, оставляют людей совершенно беспомощными перед актами насилия, с которыми они сталкиваются тут же, как только выйдут за стены храма или школы, где учитель морали возвещает прекрасные и высокие истины.