Фашисты

— Прости меня, — пробормотал он, засыпая.

— Всё хорошо, Коля.

Вольский моментально провалился. Снов не было. Он будто плыл через космическую пустошь. Но потом в темноте замерцал лучик света, послышались прерывистые звуки музыки. Вся вселенная закрутилась, полетела и вынесла Вольского в первый ряд концертного зала. Он оказался перед сценой. Посередине стояло фортепиано. Вышел человек во фраке и маске зайчика. Откинув фалды, он сел, тронул клавиши и фальшиво, мимо нот запел скрипучим голосом:

Drüben hinterm Dorfe
steht ein Leiermann,
und mit starren Fingern
dreht er, was er kann.
Barfuß auf dem Eise
wankt er hin und her,
und sein kleiner Teller
bleibt ihm immer leer.

Заскулив, Вольский проснулся, мокрый и вонючий. Его трясло крупной дрожью. И омерзительный голос в голове продолжал петь, повторяя одно и то же, как заевшая пластинка. Но постепенно он затих. Вольский выбрался из–под отяжелевшего одеяла, опустил ноги на пол и встал в холодную лужу. Что–то мокрое шлёпнулось ему на загривок. С потолка крупными каплями падала вода.

— Саша, Сашенька! — крикнул Вольский. — Мы протекаем. Где ты?

Вошла Саша. На ней было надето чёрное обтягивающее платье.

— Не верещи, — сказала она. — Хватит уже!

— Вода течёт, — пробормотал он.

— Безмозглый, бесполезный идиот. Der arme Idiot! Как же ты мне надоел!

Вольский сделал шаг. Саша отшатнулась.

— Почему ты так говоришь? — спросил он. — Что я тебе сделал?

— Ахахаха! Он ещё спрашивает! Смотри, что ты сделал!

Саша стянула платье через голову и швырнула в лужу. Всё её тело было покрыто крупными синяками, ссадинами и порезами.

— Всё это сделал ты!

— Это не я, — сказал Вольский слабым голосом. — Это ведь демон.

— А ты и есть демон.

— Неправда. Ты ведь знаешь…

— Ненавижу тебя. Желаю, чтобы ты сдох! Ты обуза. Я хочу жить нормальной, человеческой жизнью.

Вольский замёрз. Его трясло. Саша подобрала платье, напоминающее теперь половую тряпку, и наотмашь съездила ему по лицу.

— Вспоминай, гад! Вспоминай всё, что наделал! — кричала она и лупила его.

Вольский, зажмурившись, терпел.

«Это правильно. Это я заслужил», — подумал он и заплакал.

— Червяк, — сказала Саша.

Она накинула платье ему на голову и стала душить.

Вольский проснулся в слезах, громко всхрапнув, и некоторое время продолжал немножко хныкать. Он всё вспомнил и стал звать Сашу.

— Сашенька, Саша, Саша! — верещал он. — Милая, где ты?

Наконец она прибежала.

— Где ты была?

— В туалете. Господи! Ну что ещё случилось?

— Ты ненавидишь меня, — прошептал он, держась за трясущееся лицо.

— Не говори глупостей.

— Я знаю. Я всё вспомнил, — сказал Вольский.

— Что именно?

— Я хотел надеть на тебя поводок и таскать по улице голую. Я хотел издеваться. Я говорил ужасные вещи. Я мог тебя убить.

— И что теперь? — спросила Саша устало.

— Как теперь жить с этим?

— Забудь.

— Как забыть?

— Возьми себя в руки, Коля. Поспи ещё. Тебе надо прийти в себя. Просто ты ещё не до конца оправился. Хочешь, я позвоню отцу Прокопию?

— Не надо. Всё, что мог, он сделал.

— Коль, я ужасно устала. Пожалей меня.

— Я жалею.

— Тогда, пожалуйста, не скули. Всё наладится.

— А если не наладится?

Саша устало пожала плечами.

— Тогда не знаю. Поживём — увидим.

— Прости меня, — сказал Вольский и противно заплакал, пуская сопли и слюни.

— Я простила, Коля. Отдыхай.

И вышла.

Вольский встал с кровати, предварительно потрогав пол большим пальцем ноги. Там было сухо. За окном разлилась серая хмарь. Он бесцельно побродил из угла в угол, время от времени стукая себя кулаком по голове. Из кухни послышался Сашин голос. Вольский открыл окно. В комнату ворвался мелкий, как манная крупа, снег. На секунду зажмурившись, Вольский ухватился за створку и влез на подоконник.

— Коооооляяяяяя! — услышал он крик.

Попытался зацепиться и не смог.

Он грохнулся на покатую крышу застеклённой лоджии этажом ниже. Стал медленно сползать, но вцепился ногтями в мокрую кровлю, подтянул ноги и сел. Из окна высунулась всклокоченная голова Саши.

— Коля, ёб твою мать! — заорала она. — Не двигайся. Залезай обратно. Я сама тебя убью!

— Правда? — спросил Вольский.

— Тебе сейчас мама звонила. Не двигайся.

— Я не двигаюсь.

Саша вытянула руку и осторожно выпустила смартфон. Он поймал, покачнулся, но удержал равновесие.

— Позвони маме. Я скручу простыню.

— Хорошо, — сказал Вольский.

«Какой же ты ёбаный мудак!» — раздался голос в голове. Его собственный.

Вольский нажал вызов.

Мама закричала:

— Коленька, Коля, где ты пропадал?!

— Я тут, мама, — сказал он, ёжась от холода.

Вольский заметил, что несколько человек внизу остановились и показывают на него.

— Твой голос! — закричала мама. — Я узнаю твой голос, мальчик мой! До этого был не твой голос! Господи! Боже!

— Мама, успокойся, прошу тебя.

— Что с тобой случилось?

— Я болел, — сказал Вольский. — Мне было плохо. Но теперь мне уже лучше. Я выздоравливаю.