Фашизм: идеология, политика

Вожди правой социал-демократии в 20—30-е годы давали совершенно неверное, фальшивое толкование как внутреннего развития капиталистических стран, так и международного развития. Они заявляли, что «передовые капиталистические государства» якобы уже «не стремятся к овладению новыми территориями в Европе», что эти страны находят более выгодным переход к «ультраимпериализму», т. е. к «интернациональному картелированию финансового капитала всех стран»[452]. Начавшийся мировой экономический кризис 1928—1932 гг. они поспешили объявить «случайным» и в то же время утверждали, что при «ухудшающейся конъюнктуре» невозможно, нецелесообразно «вести наступление на капитал...». Более того, базируясь на концепции «организованного капитализма», реформистские лидеры (К. Каутский, Р. Гильфердинг и др.) утверждали, что в Германии якобы уже достигнута политическая демократия, существует равноправие классов, что теперь задача-де заключается только в том, чтобы осуществить хозяйственную демократию, т. е. добиться равноправия рабочих и предпринимателей на заводах, и социализм будет построен. Внедрять в жизнь хозяйственную демократию, по мнению реформистов, должно было государство, будто бы стоящее над односторонними интересами отдельных классов, выражающее общую волю народа в целом. Не боевая классовая борьба рабочего класса, всех трудящихся, а сотрудничество классов — вот, по мнению оппортунистов, главное средство борьбы за социализм.

Руководствуясь такими концепциями, социал-реформисты не могли понять и не поняли подлинного лица фашизма, не смогли раскрыть его конкретную связь с крупным капиталом.

Одни из них расценивали фашизм только как бонапартизм, лавирующий между классами. Другие объявляли его мелкобуржуазным движением и по своему социальному составу, и по характеру.

Не понимая классовой сути фашизма, реформисты недооценивали и опасность фашизма. Полагали, что фашизм может иметь успех только в таких «мелкобуржуазно-отсталых странах, как Италия», но никак не в Германии, не в других «развитых», «демократических» странах Запада, которые имеют-де полный иммунитет к фашистской угрозе. В сочетании с антикоммунизмом подобные ошибочные оценки и привели лидеров социал-демократии к выводу, будто оградить «демократию» от фашистов можно только путем «конституционной» защиты буржуазно-демократического строя, без массовой борьбы трудящихся и уж тем более без объединения с коммунистами. Во всяком случае лидеры СДПГ, исключая возможность совместных действий с коммунистами, пытались помешать приходу Гитлера к власти путем поддержки «меньшего зла» — создания без участия социал-демократов реакционного буржуазного правительства. Как «меньшее зло» на президентских выборах 1932 г. они поддержали кумира юнкеров и милитаристов Гинденбурга. Они изображали Гинденбурга чуть ли не «прогрессивным» деятелем. Обманывая трудящихся, лидеры СДПГ утверждали, будто Гинденбург принадлежит к той части буржуазии, которая ведет «жесточайшую (!) борьбу против открытого и грубого фашизма». Выдвинув лозунг «Выбирайте Гинденбурга — бейте Гитлера!», реформистское руководство СДПГ с головой выдало массы фашизму[453]. Гинденбург, став президентом, спустя короткое время назначил Гитлера канцлером. Даже когда летом 1932 г. реакционные правящие круги в нарушение конституции отстранили от власти социал-демократическое правительство Пруссии, руководители СДПГ не приняли действенных мер для его защиты, не обратились к массам, не использовали силу профсоюзов, своих вооруженных отрядов, а все свои надежды возложили на имперский суд и предстоящие выборы. А между тем массы немецких социал-демократов, массы рабочих, особенно когда Гитлер пришел к власти, ждали призыва вступить в борьбу с фашистами.

Сил для противодействия фашизму было еще достаточно, если бы коммунисты и социал-демократы выступили объединенным фронтом, тем более что исторический опыт показал, что, когда коммунисты и социал-демократы выступали вместе, они добивались успеха. Так, в 1920 г. коммунисты вместе с социал-демократами и беспартийными рабочими организовали мощную всеобщую забастовку против капповского путча, в 1922 г. — внушительные выступления протеста против убийства Эрцбергера и Ратенау, летом 1923 г. объединенные силы рабочих организаций успешно провели первый в Германии антифашистский день.