Фатум (СИ)

— Ладно, уж расскажу, если тебе так интересно, — согласилась Леона. — Гринхольм это цитадель капитула Кэлис неподалёку от столицы. Уже сто с лишним лет в ней воспитывают женщин-магов. Догадываешься, почему в народе её прозвали «ведьмино гнездо»? — улыбнулась она и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Я жила в Гринхольме до недавнего времени, пока меня и ещё нескольких послушниц не отправили сюда, в помощь наместнику Ги Лавайе. Другие девушки были в основном магами огня, и попали прямиком на войну. А моё волшебство нашло более прозаичное применение: вытаскивать из грязи эти проклятые пушки. Знал бы ты, как это утомляет!

«Понятно, — сообразил Кен. — Разграбленный обоз, должно быть, выехал из Баона пару недель назад, ещё до заморозков. Тогда практически непрерывно шли дожди, и дорога наверняка раскисла. Тяжёлые мортиры застряли бы в ней намертво, не будь с ними Леоны».

— А я даже рад, что ты оказалась в этом обозе, — заявил оруженосец. — Так мне не пришлось сражаться против тебя. Не хотел бы я ощутить полную мощь твоего потрясающего волшебства! Кстати, почему ты сразу не применила его против всадников Рано? — поинтересовался он.

— Я не настолько могущественная волшебница, как ты полагаешь, — улыбнулась Леона. — Ведь магию земли трудно использовать в бою. Требуется несколько минут, чтобы закончить заклинание, и всё это время я должна быть полностью сосредоточена, то есть практически неподвижна. Короче, если б ты не отвлек от меня внимание своей дерзкой выходкой, то ничего бы не вышло, — продолжая улыбаться, пояснила она. — Ой, кажется, я только что сболтнула лишнего…

Да уж, это действительно меняло многое. Получается, что, пленившая Кена волшебница, не может использовать против него свою магию и удерживать силой. Лишь данное оруженосцем слово отделяет его от столь желанной свободы. Стоит ли тогда соблюдать его? Искушение было слишком велико, и Кен отчаянно колебался, не зная как поступить. И тут вдруг девушка засмеялась. Каким-то особенно звонким и жизнерадостным смехом, совершенно не подходящим к ситуации.

— Похоже, я своей неуклюжестью подвергла твою честность тяжёлому испытанию, — сквозь смех пояснила она.

Кен густо покраснел, устыдившись неблаговидных помыслов родившихся в его голове.

«А она не промах! Чертовски проницательна», — подумал он.

— Извини, я не хотела тебя обидеть, — смеясь, продолжила чародейка. — Просто ты слишком уж бесхитростный. Всё на лице написано, как в открытой книге.

Оруженосец недовольно насупился. Леона серьёзно задела его гордость. Мало того, что она с лёгкостью читает его потаённые мысли, так ещё и не воспринимает их всерьёз. Неужто она и вправду думает, что сможет остановить его своей детской сабелькой?

«Или проверяет меня? Проговорилась специально, чтоб понаблюдать за моей реакцией?» — задумался Кен.

Это новое соображение показалось ему неприятным. Может ли быть, чтобы эта весёлая девушка, легкомысленная с виду, на самом деле оказалась настолько расчётливой?

«Вряд ли, — снова засомневался оруженосец, взглянув в лицо своей собеседницы.

— Но всё же лучше убедиться».

— Допустим, твоя магия действительно требует длительной подготовки,

— с невинным видом начал он. — Я всё равно не понимаю, почему ты не поддержала ту огненную колдунью? Она ведь выиграла для тебя достаточно времени. Думаю, если б вы сражались вместе, судьба защитников обоза могла бы сложиться совсем по-иному.

— Просто испугалась, — нисколько не смутившись, пояснила волшебница. — Это моё первое настоящее сражение. Вот я и перетрусила. Застыла как каменная, слова не могла произнести.

Кен тоже застыл, оторопев от подобной откровенности. Леона так легко призналась в своей слабости!

— Да и не хотела я помогать старухе, — продолжила чародейка. — Эта мерзкая ведьма опостылела мне хуже горькой редьки! Леона то, Леона сё, шагу без её противного взгляда нельзя было ступить.

«Похоже, старая колдунья присматривала за молодой», — догадался оруженосец и горько усмехнулся.

Он как никто другой понимал чувства девушки, ведь до последнего времени к нему тоже был приставлен соглядатай. Противный человечек с липким взглядом.

— Знаешь, я просто счастлива, что наконец-то избавилась от неё, — призналась волшебница. — Не хорошо радоваться чужой смерти, но я рада! — заявила она с вызовом и дерзко посмотрела в лицо оруженосца.

Бездонные зелёные глаза, горящие праведным гневом, показалась Кену столь очаровательными, что он, кажется, простил бы спутнице любые, даже самые тяжкие прегрешения. Что уж говорить о какой-то там престарелой колдунье с её нелепой смертью.

— А всё же старуха героически сражалась! Боролась до самого конца, — неожиданно вспомнил он.

— Ты так считаешь? Думаешь, бывает героическая смерть? — грустно улыбнулась Леона. — Наверняка тебе бы понравилось, если б и я погибла там, рядом с ней?

— Нет уж, ты нравишься мне живой! — вырвалось у оруженосца. — То есть, я имел в виду, что ты спасла меня. Я тебе благодарен и всё такое, — принялся путано объяснять он.

Девушка понимающе улыбнулась и кокетливо поправила свои красивые светлые волосы.