Фауст

Такие речи нам известны,
Но здесь загадки неуместны,
Пусть господа их разрешат[129]

.Вот разреши! — Я слышать рад.
Мой старый шут навек исчез из края,
Иди ко мне, его мне заменяя.

(Мефистофель входит и становится слева.)

Говор толпы

Уж новый шут, — для новых мук!
Откуда он явился вдруг?
Тот прежний пал — навек ушел.
Тот бочка был, — а этот кол.

Император

Итак, привет вам за участье,
Все верные, мне близкие душою!
Вы под счастливой собрались звездою:
Начертаны нам в небе мир и счастье.
Зачем же в дни, скажите сами,
Когда заботы за горами,
И с подвязными бородами
Мы все желаем веселиться,
Нам совещаньями томиться?
Но коль исхода вы другого не нашли,
Исполним то, зачем пришли.

Канцлер

Горит добра высокий ореол
Вкруг царского чела; его глагол
Один всем правит человечно:
То правосудие, что вечно
Всем нужно, всем необходимо,
В глазах народа, в нем хранимо.
Увы! Что может в человеке ум,
А в сердце благость? Что отвага дум,
Когда весь край в какой-то лихорадке,
И злу вослед другое зло в зачатке?
Кто поглядит с той высоты, где трон,
На царство — словно видит тяжкий сон,
Где над уродством тешится уродство,
Где в беззаконье есть с законом сходство,
И заблуждений общее господство.
Тот крадет стадо, тот жену,
Алтарный крест, подсвечник, чашу,
Затем, позоря слабость нашу,
Вкушает мир и тишину.
Тут челобитчики толпятся,
Судья сидит в своей цепи,
А между тем, чтоб разливаться,
Восстанье все растет в степи.
Тот только чист и безгреховен,
Кого сообщники спасут;
И разве слышится: «Виновен»
Там, где невинный стал на суд.
Так все готово распадаться,
То разрушая, что блюдет.
Как может смысл тут развиваться,
Который к должному ведет.
Пришлось и честному склонять
Чело перед льстецом, злодеем,
Судья, бессильный покарать,
Примкнет невольно к лиходеям.
Картина мрачная. Готов
Я на нее спустить покров.

(Пауза.)

Взять меры тут необходимо;
Коль всяк вредит всем нестерпимо,
В ущербе даже царский дух.

Главнокомандующий

Какое буйство в эти дни-то:
Всяк иль убийца, иль убитый,
А на команду каждый глух!
И горожанин за стенами,
И рыцарь на своем гнезде,
Прижавшись, тешится над нами,
Нам нет пособников нигде.
Хоть взять наемного солдата,
Просить он дерзко жалованья стал,
И если б не за нами плата,
Он и совсем бы убежал.
Кто пикнул, что они буяны,
Тот на гнездо наткнулся ос.
Стране от них бы ждать охраны,
А стать добычей их пришлось.
Мы терпим эти буйства злые,
Промотан чуть не целый свет;
Хоть короли и есть другие —
Но никому до нас и горя нет.

Казначей