Фаворит 2

Сотенному пришлось проваляться в постели с книжкой в руках до обеда. Н-да. Слог местных писателей для него был все же не очень. Но с другой стороны, и заняться было нечем. Если бы он догадался прихватить с собой писчие принадлежности и готовальню, то можно было бы поработать, выдавливая из своей памяти что-то полезное. Но так уж случилось, что он забыл даже футляр со своей ручкой, а пользоваться гусиными перьями, нипочем не желал. Так что, хорошо хоть у хозяина нашелся этот рыцарский роман, напечатанный на русском.

Мальчишка появился с доброй вестью уже практически перед обедом. Интересно, и чего это де Вержи так задержался? Никаких сомнений, он так же был на гулянье в Кремлевском дворце. Еще бы, ведь его друг, ну или покровитель, собирался стать отцом. Француз по определению не мог пропустить подобное событие. Еще наверное и гулял далеко за полночь. Но не до обеда же следующего дня, в самом-то деле.

Задержался у какой красотки? А что, вполне возможно.

Н-да. А вот о красотках думать как-то не хотелось. Понятно, что прятаться от проблемы в этой гостинице, и надеяться, что она сама рассосется, глупее не придумаешь. Но вот что делать, он попросту не знал. Самый простой вариант, это сбежать. Вопрос только куда.

В Измайловском не отсидеться. Наверняка там его уже поджидает Егор, с пламенным посланием от воспылавшей любовью малолетки. Плевать, что в этом мире она вроде как уже давно полноценная невеста. Соплюха, с вывихнутыми мозгами, вот кто она.

Л-ладно. Проблема есть. Решить он ее пока не может. Ну коль скоро так, то нужно заняться тем вопросом, закрыть который ему по силам. Конечно тут все зависит не от него. Но француз вроде бы не глуп. А потому есть надежда на благополучный исход, этого, не такого уж и безнадежного, предприятия.

Де Вержи если и не принял его с распростертыми объятиями, но мариновать долгим ожиданием не стал. Что уже само по себе неплохо. Правда, взирал он на гостя с нескрываемым удивлением. Еще бы! Этот парень умудрился уже неоднократно перебежать полковнику дорогу.

А тут еще и явно потасканный вид. По виду очень может быть, что и с похмелья. А может, и с какой горячей красоткой кувыркался до самого утра. Вот так сразу и не определишь.

При таком состоянии хозяина рассчитывать на радушный прием, по меньшей мере глупо. Да и не ровня стрелецкий сотник, полковнику, представителю древнего дворянского рода, пусть и обедневшего. Впрочем, Иван сильно сомневался, что в настоящий момент материальное положение полковника более чем в порядке. Как ни крути, а фаворит цесаревича.

— Здравия тебе, господин полковник.

— И ты здрав будь, сотенный, — степенно, но явно борясь с дурным самочувствием, ответил француз.

Иван непроизвольно отметил, что с последней их встречи русская речь де Вержи, стала куда лучше. Да и гардероб его, признаться сильно удивлял. Европейцы хватались за привычный им туалет, как утопающих за соломинку. Ну или считали русский сущим варварством. Не суть важно.

— Я поговорить хотел, — продолжил парень.

— Ну так говори, — обращая внимание на пару футляров в его руках, предложил полковник.

— Вот так, в прихожей? Ладно, как скажешь, нам гордыня взор не застит.

— Ты за словесами-то следи.

— А ты, коли обрядился в русское платье, так и веди себя соответственно. У нас либо гонят взашей, либо в дом приглашают.

— Может мне тебя еще и гостем дорогим величать?

— Это можешь опустить.

Иван произнес это с таким видом, словно хотел сказать, что если его не пропустят в покои, он попросту развернется и уйдет.

Подействовало. Посторонившись, де Вержи пригласил гостя в дом. Пусть и недорогого, и нежеланного. Потом препроводил в свой кабинет. При этом Иван был более чем уверен, что причина кроется в футлярах в его руках. Ну неспроста же их сюда принесли, в самом-то деле.

— Господин де Вержи, ты уж не обессудь, но я напрямую. Словом, я пришел к тебе объясниться. Признаться, у меня нет желания обзаводиться врагами на ровном месте, или кому-нибудь гадить.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что у меня нет стремления приковывать к себе внимание цесаревича. Мне вообще, чем подальше от сильных мира сего, тем лучше. От подобного соседства, только одна головная боль. Вот к примеру ты, уверился будто я решил оттереть тебя от цесаревича, и быть обласканным вместо тебя. Только не надо на меня так смотреть.

Либо говорим напрямую, либо я просто уйду. Потому что иначе разговор не склеится.

— Хорошо. Напрямую, так напрямую. Итак, ты хочешь сказать, что это не так?

— Не так.

— И предложения по податям ты не подавал?

— Не цесаревичу. Словом, вернувшись с Урала, я обнаружил, что мастерскую отца обложили такими податями, что впору зубы на полку складывать. Накипело, вот я и написал несколько предложений. Показал Ирине Васильевне. Та меня подняла на смех.

А как те записи попали к Николаю Дмитриевичу, понятия не имею. Ясно, что от Хованской, но как именно не знаю. А там у него вопросы появились. Ну и еще кое-что приключилось, после чего цесаревич решил устроить те состязания.

— Ты об иезуитах, и их планах?