ФАВОРИТ 3

- А ну-ка стой. Да стой, тебе говорю. На тебе лица нет. Что стряслось, паренек?

Сам не зная отчего, но Сергей вдруг решил, что это очень важно, и поспешил сменить

тактику. Что тут же принесло свои плоды. Нервно сглатывая, и постоянно прерываясь, малец заговорил скороговоркой, впрочем, получалось у него откровенно слабо, и

потому он потратил не меньше минуты, прежде чем сумел хоть что-то пояснить.

- Там это… Я на рыбалку… Тятька сапоги тачать, а мамка рыбки значит… Я удочку и по

стежке… Всегда там хожу… А там этот… Ну тот который на постоялом дворе и на

трожке… А князь, он по тропе значит к гостевым рядам… А тот… Ну тот, что у

постоялого…

- Тихо Саша. Тихо. Что случилось?- Вдруг почувствовав тревогу, пытал парнишку

Любимов, под взорами останавливающихся прохожих.

- Он значит сначала ножами дружинников, а потом и князя. Р-раз и все,- наконец выдал

малец.

Впрочем, Сергей Пантелеевич его уже не слушал. О тропе, выходящей к гостевым

рядам, да еще и в направлении указанном Сашкой, знали все. Поэтому, едва осознав,

что случилось страшное, лекарь сорвался с места и побежал за каменное строение.

Несколько человек поспешили за ним. А то как же. Князь во Пскове только один. И он

всегда был всеми любим. А уж после сражения на Бобровне, так и подавно.

***

Иван наблюдал за Лизой, ну той, что великая княгиня, и никак не мог разобраться в

чувствах обуревавших его. Молодая женщина держалась стойко, и выдержала удар так,

как то и положено представительнице дворянского сословия, и рода Рюриковичей в

частности. Вот только было совершенно очевидно, что ее настигло самое настоящее и

неприкрытое горе. И вот осознание-то этого сам ого горя, не давало Ивану покоя.

Что он ощутил узнав о гибели князя? Досаду, злость и даже ярость. Вот попади ему

сейчас под горячую руку его политические противники, порвал бы как тузик грелку.

Причем без разбора. Он попытался помешать этому. Но максимум чего ему удалось

добиться, это того, что князь стал всюду ходить с парой дружинников. Да и то, уступив

уговорам Елизаветы.

Но было еще одно чувство. Ревность. Да-да, самая что ни на есть банальная ревность.

Он все понимал. У Лизы горе, погиб отец ее детей. Пусть, начавший расти живот под

сарафаном пока и незаметен, тем не менее, Иван знал о том, что она в тяжести. Вот

только поделать с собой он ничего не мог и ревновал к покойнику.

А еще, испытывал… Облегчение и едва ли не радость от того, что великая княгиня

теперь была свободна. Как? Когда, она угнездилась в его сознании? Ответа на эти

вопросы он не знал. Но только сейчас вдруг осознал, что уже год у него не было ни

одной женщины. Вроде и не монах. А подиж ты, как сподобился. Прямо как в той

поговорке – воровать, так миллион, любить, так королеву.

- Прискакал?- Окинув его хмурым взглядом, задал риторический вопрос боярин

Пятницкий.

Нет, новый соратник Ивана произнес это без намека на осуждение. Но случай такой,

что радоваться особо нечему. Ефим Ильич прекрасно сознавал, по кому именно был

нанесен удар. Опять же, по городу уже гуляет сплетня об обиженном боярине Карпове, в гордыне своей подославшего к князю целый десяток своих лешаков. Была версия и о

двух десятках. А то как же! Всем ведомо сколь храбрым и умелым воином был князь

Иван Бобровнинский! Такого одним десятком избранных воинов карповской дружины

не возьмешь!

- И ты винишь меня, Ефим Ильич?- Тихо поинтересовался Иван, стараясь не привлекать

к себе внимания.

Они находились в соборе, где отпевали князя, перед тем, как отправить его останки в

Москву, где его похоронят в родовой усыпальнице. Кстати, мысль о том, что Елизавета

будет сопровождать тело супруга, в очередной раз кольнула грудь острой иглой.

- Виню. Но в отличии от остальных, в том, что не уберег,- подтвердил боярин

Пятницкий.

- Нельзя уберечь того, кто сам беречься не хочет. Мой Кузьма приставлял к нему

парочку парней, чтобы сторонкой ходили. Так князюшка, царствие ему небесное, как

заприметил, так сразу и в крик.

- Значит умнее нужно быть. Изворотливее.

- И без того верчусь, как угорь на сковороде. Где мне на всех изворотливости набраться.

- Не закипай. Лучше думай,- примирительно, произнес Пятницкий.

- О чем?

- О том, как это к себе на пользу обернуть. Чего глядишь? Любое дело можно обернуть

как во вред, так и на пользу. Главное, чтобы рассмотреть ту пользу раньше остальных.

Ну и знать, в чем она.

- Я сыщу убийцу. Клянусь.

- Ты не убийцу должен сыскать, а того, кто отдал приказ. Причем, чем быстрее, тем

лучше. И хорошо бы еще до того, как княгиня покинет Псковскую землю.

- Так ей тут всего-то четверо суток. Бабье лето стоит, дороги сухие.

- Поболее. Завтра в путь она не выступит. И вообще, по нашим задумкам, хорошо бы ее

на стол княжеский посадить.

- Ее?

- Именно.

- Бабу?

- Да брось ты. Подумаешь баба. Боярыня Марфа Борецкая, что Великим Новгородом

крутила как хотела, чай похудороднее Лизаветы была, и ничего, все в рот заглядывали.

А тут княгиней, считай бесправной. Да стоит только кличь бросить, как народ тут же