Фаворит. Боярин

– Не только псковская земля, уважаемый совет, но и Замятлино. Знаете же, что во многом шведов интересует именно моя вотчина да мои секреты. А они дорогого стоят. За один секрет выделки железа шведский король готов прибить родную матушку. А уж при мысли о том, что мне удается получать большое количество доброй стали, его и вовсе начинает колотить крупной дрожью. Да вы и сами ведаете, чего стоят эти секреты. Поди, не отказались бы завладеть той тайной. Спокойно. Спокойно. Я никого не желаю обидеть или задеть. Просто подумайте малость, а есть ли иная возможность избежать войны, кроме как врезать шведскому льву по сусалам от всей широкой души. Да так, чтобы зубы в крошку. Убить его нам не под силу. Пока не под силу. Но если отвадим шведов хотя бы на год, тогда им лучше дружить с нами.

– И как мы их отвадим?

– Не мы, уважаемый совет. Я. Я сам все сделаю. От вас требуется сущая безделица. Не мешать мне. Ну и на всякий случай готовиться к приходу ворога. Военное счастье – оно переменчиво.

– Ишь каков! А как не станем мы тебя слушать! – взъярился новоявленный боярин.

– Ты, Александр Емельянович, охолонь, – вперив в Борятского строгий взгляд, осадил его Иван. – Помешать мне вы сил не имеете. Даже если я весь свой полк на чужбине положу, вам это не больно-то поможет. Потому как в Замятлино одного ополчения в тысячу штыков. И пользоваться теми штыками они умеют, как и стрелять с такой точностью, что вам и не снилась. И пушек, и картечниц, и огненного припаса там в избытке. А потому еще раз повторю – охолоньте. Я все сказал.

С этими словами Иван вновь опустился на лавку и сложил руки на столешнице перед собой. Никаких сомнений, ни слова больше не произнесет. Сидит же здесь только из уважения к совету бояр, и не более…

– Что ж ты, ирод, мне-то ничего не сказал? Нешто настолько не доверяешь, что и перед советом молвить не мог? – недовольно пробурчал Пятницкий, когда они вдвоем покидали палаты совета.

– Не обижайся, Ефим Ильич. То я не от недоверия. Помочь мне ты не мог. А вот случись счастью перемениться, то хотел, чтобы ты был в стороне от меня. Не имел касательства к моим выходкам. И то, что видели остальные, совершенно точно говорит – ты был в полном неведении.

– Озаботился, стало быть, о старике.

– Побойся бога, Ефим Ильич. Ну какой ты старик, – отмахнулся Иван. – И не тебя я пожалел, а Псков. Потому как ты пока единственный, кто по-новому на судьбу земли этой смотрит. Остальные все больше по старинке. Все ходят по кругу, ничего не замечают и в сторону шаг ступить боятся. А ты… Ты по-иному уже и не сможешь. А значит, и мои начинания не пропадут даром.

– Эвон, значит, как. В наследники меня прочишь.

– А ты не смейся. Я о том и батюшке отписал.

– И что батюшка?

– Ну, перво-наперво пообещал, что коли пропаду, то лично выкопает меня из земли и отстегает плетью. И знаешь, я ему верю. Уж сколько ему от меня досталось. Где-то же предел должен быть.

– А во-вторых?

– Ну, а уже во-вторых обещал, что просьбу мою исполнит.

– Серебро-то, чай, от него притекло?

– От него, Ефим Ильич. Не все, но в немалой степени.

– Здравия тебе, боярин Карпов.

– Здравствуй, Егор, – оборачиваясь на знакомый голос, поздоровался Иван.

– Великая княгиня Трубецкая просила тебя зайти к ней в рабочий кабинет.

– Прости, Ефим Ильич.

– Иди, чего уж там, – махнул рукой боярин и с блуждающей на губах ироничной улыбкой зашагал на выход.

Хм. Ну и Иван потопал, ловя себя на том, что под ложечкой поселился холодок, прокатился вниз живота, подскочил к горлу и вновь медленно начал опускаться. Вот он замер под ложечкой, и все повторилось. И так раз от разу. Ах да. Еще и по спине эдакий озноб. Вот так и не поймешь, то ли приятный, то ли нет. Ну чисто малолетка, отправляющийся на свое первое свидание.

А ведь тут ни о чем подобном и речи быть не может. Во всяком случае, пока. Н-да. Или все же уже? Ведь Лиза была счастлива с Трубецким. И не заметить это мог только полный тупица. Вот уж кем себя Иван не считал. А значит…

Вообще-то, ничего это не значит. Нужно просто задаться вопросом, хочется ему быть рядом с ней или нет. И в зависимости от ответа действовать. Хм. Вопрос глупый. Он конечно же этого хочет. Ну а раз так, опыт двух жизней в помощь, и как там говорилось в годы его юности? Нет таких крепостей, которые бы не могли взять большевики. Коммунистом он так и не стал, но это сути не меняет.

– Здравия тебе, Елизавета Дмитриевна.

– И ты будь здрав, Иван Архипович.

– Ты хотела со мной говорить?

– Хотела. Причем без утайки. Открыто и честно.

– Ну, до конца честными друг с другом не бывают даже супруги, – весело возразил Иван. – Но я постараюсь.

– Иван Архипович, ты никак позабыл, за какой такой надобностью тебя сюда отправили. – Не вопрос, просто констатация факта.