Фаворит из будущего

Вскоре вся поклажа с телег была сгружена и перенесена на склад. Со скрипом закрылись ворота, погружая помещение в полумрак.

Через несколько минут послышался шорок, постукивание, крышка на одной из бочек зашевелилась и упала на землю. Из нее вылез Половцев, огляделся и трижды постучал по стоящим рядом еще двум бочкам. Оттуда вылезли Григорий и Алексей Орловы.

– Аки в утробе зверя побывал! – почти двухметровый гренадер, герой Цорндорфа с наслаждением потянулся.

План его брата удался. Сержант Афанасий Бобылев упросил своего брата оказать услугу не кому-нибудь, а самому Григорию Орлову, слава о котором, в том числе благодаря эпическим попойкам и дракам дошла до самых окраин Петербурга. Да и пара серебряных рубликов оказала воздействие. В условленное время младший Бобылев провел братьев Орловых и Половцева на склад и кивнул на три бочки.

– Вот в эти. Завтра на заре повезем их Ораниенбаум, – управляющий Собакина был немногословен.

Когда мужчины залезли в бочки, он закрыл их крышками, уверенным движением плотно вбил и споро обмазал жиром. Утром следующего дня вся поклажа была погружена на телеги и отправлена в Ораниенбаум.

– Господа, давайте сюда. За соломой спрячемся. Не ровен час, войдет кто, – Половцев поторопил Орловых.

Через несколько минут в сарае опять стало тихо. Никакого движения. Лишь пылинки бесшумно скользили в солнечных лучах, пробивающихся сквозь щели в стенах.

„А ежели никто не приедет? Что тогда? Убивать наследника престола? Навлечь позор на весь свой род?“ – тяжелые мысли ворочались в голове Половцева, вызывая неприятную пустоту в животе.

Это чувство наверняка еще усилилось, если бы он знал, что план его друга Чернышева разбился о наглухо закрытые ворота.

* * *

Петергоф, дворец Монплезир. Тот же день

– Ее Императорское Высочество никого не велит пускать, – одетый в яркий красный камзол слуга равнодушно смотрел на Чернышева.

– Да ты доложил, что я Чернышев, изобретатель самобеглой коляски? Мне срочно нужно увидеть Ее Императорское Высочество. Дело не терпит отлагательств.

– Все было доложено. Ее Императорское Высочество пускать не велит, – вышколенный слуга был непробиваем.

Накануне этого дня цесаревна Екатерина почувствовала себя плохо. Неожиданно началась рвота. Напала апатия, сонливость. Причину поняла сразу. Беременность на раннем сроке. Точно так же было, когда она вынашивала Павла и Анну[48]. Настроение сразу ухудшилось. Если Анну Петр все же признал, то этого ребенка точно нет. Екатерина давно не жила с ним супружеской жизнью. Сомнений, кто был отцом ребенка, у женщины не было.

„Эх, Гришка. Все боялся, что Петр меня в монастырь упечет, когда взойдет на престол. Теперича сам меня под монастырь подвел“, – Екатерина начала обдумывать, что делать дальше.

Но впереди была одна безысходность. Скрыть роды? Невозможно. Везде были любопытные глаза и уши, которые, конечно же, донесут Петру. Сейчас все решает Елизавета, которая сквозь пальцы смотрит на ее шалости. Но неизвестно доживет ли она до родов. А после ее смерти все будет решать Петр. Он с удовольствие отправит ее в монастырь, как его дед Петр Первый спровадил туда свою первую жену.

Дверь отворилась, вошел камердинер.

– Ваше Императорское Высочество, к Вам просится человек. Называет себя изобретателем самобеглой коляски. Говорит, что у него срочный разговор.

„Тот, что сейчас с Петром катается на этих колясках? Какой у него срочный разговор? Петр узнал о беременности? Глупости. Он бы не стал такое щекотливое дело поручать этому человеку. Да и откуда он мог узнать о беременности? Я сама только об этом узнала“, – мысли роем носились в голове Екатерины. Она инстинктивно почувствовала какую-то опасность. – Нет, надо успокоиться и не дать впутать себя ни в какие интриги, которые замышляет Петр. Может он хочет таким образом выставить меня в неблагоприятном свете перед Государыней и уже сейчас спровадить в монастырь?»

– Скажи этому человеку, что я не принимаю.

– Слушаюсь.

Александр Чернышев смотрел на слугу и лихорадочно соображал, что делать.

– Записку Ее Императорскому Высочеству передашь?

– Я должен спросить соизволения.

– Спроси, спроси. И если Ее Императорское Высочество соизволит, принеси бумагу и чернил.

Через пятнадцать минут цесаревна Екатерина держала в руках сложенный лист бумаги с непонятной надписью: «Григорий Орлов. Петр. З-р».

«Значит, Петр знает о Гришке! А что означает З-р»? – Екатерина задумчиво смотрела на лист бумаги.

Почерк ей был незнаком и выглядел как-то не так. Абсолютно никаких завитушек, росчерков и без буквы ять в конце слов Орлов и Петр. Все это было непривычно, а значит, вызывало опасения.

– Что передать человеку? – до нее донесся голос камердинера.

– Без ответа.

«Этого я не предусмотрел. Черт! Прекращать операцию?» – Чернышев задумчиво смотрел в окно кареты, которую подарил ему наследник престола.