Фаворит Марии Медичи

Так что я даже посылаю вам немного на смену гардероба – уж, наверное, в Риме можно выбрать сутану самую модную! Я слышала от мадам Ларошпозье (ее сын Поль, с которым вы учились в Наварре, сейчас служит остиарием* в Люсонской епархии), что теперь в моде узкие воротники, а мы-то все думаем, что чем шире, тем лучше!

Вы уж купите себе облачение самого модного фасона, непременно из шелка, хотя в шерстяном вам, с вашей слабой грудью, было бы теплее. Берегите себя, заклинаю! Не сидите на сквозняках, держите ноги в тепле и не пейте сырой воды.

Сейчас у меня гостит ваша сестра Франсуаза вместе с дочкой – малышка Мари-Мадлен помнит дядю Армана и скучает.

Привет вам от нее, от сестер, от зятя Понкурлэ и от Анри. И от вашей кормилицы со чады и домочадцы, включая прошлогодний сюрприз – маленького Люсьена, что родился после десятилетнего перерыва, когда Бернадетта думала, что уж смоковница бесплодная, однако ж Господь подарил им с Зиновием утешение на старость.

Ждем с нетерпением нашего триумфатора.

Ваша покорная слуга

Сюзанна дю Плесси.

Париж, улица Булуа, особняк де Лосс, 30 апреля 1607 года».

Епископ Люсонский читал и перечитывал это письмо всю дорогу от Рима до Парижа.

*Католическое величество – титул испанского короля, дарованный Папой Римским в знак заслуг перед католической церковью. В противовес Испании французского короля станут называть Христианнейшим.

**Остиарий – один из низших чинов в католической церкви.

Глава 17. Роковая тайна (сентябрь 1608, 23 года, Париж)

Сентябрьским днем 1608 года по галерее Лувра быстро шел высокий молодой человек. Заслышав громкий и четкий  звук его шагов, всякий бы подумал, что идет военный. Прямая спина и развернутые плечи также позволили бы причислить этого молодого человека к армии, но лиловая епископская сутана не оставляла никаких сомнений в том, что носящий ее – духовное лицо.

Лицо епископа, очень молодое для столь высокого звания, также оставляло у внимательного наблюдателя двойственное впечатление: залихватски закрученные усы опять-таки напоминали об армии, а общее выражение несколько отрешенной доброты – о клире.

Большие глаза, высокие брови, внушительный нос с горбинкой, алые губы, сложенные в почтительную полуулыбку, – епископ Люсонский был очень, очень хорош собой и, несомненно, прекрасно об этом знал.

Беспрепятственно миновав стражу, охранявшую покои короля, епископ сменил широкий армейский шаг на бесшумную поступь: развороченный паркет – в Лувре все лето продолжался ремонт – клирик миновал, ни разу не скрипнув кинутыми поверх паркета длинными досками.

Король увидел его сразу же:

– Люсон, вот и вы! – Генрих IV радостно сгрузил борзого щенка обратно на руки герцогу Бельгарду, наконец-то соизволившему обернуться и заметить молодого епископа. В отличие от Бельгарда, король никогда не стоял и не сидел спиной ко входу.

Вот и сейчас Генрих расположился за столом таким образом, чтобы видеть и двустворчатую дверь на галерею, и небольшой вход во внутренние покои.

– Сир, – епископ склонился в поклоне – достаточно глубоком и почтительном и достаточно быстром, чтобы не показаться чересчур раболепным.

– Мой епископ! – Генрих схватил его за плечо горячей смуглой ладонью, отчего Люсон улыбнулся еще более сладко и склонился еще ниже, ничем не выдав охватившего его желания зажать нос: от короля остро пахло потом и старым сыром. Как всегда.

Бельгард отошел к окну и принялся разглядывать марширующих во дворе желто-красных швейцарцев, опустив лицо в собачью шерсть – щенок тоже заинтересовался маневрами. Будет пахнуть духами – мех прекрасно впитывает запахи, а герцог Бельгард всегда сильно надушен вербеной и ветивером.