Фаворит Марии Медичи

– Неужели все – ни в зуб ногой? – посочувствовал Клод, наливая себе вина.

– Барбен и Галигаи, – последовал незамедлительный ответ. – Барбен – интендант финансов королевы, человек низкого происхождения, но удивительно толковый. И честный – что уж совсем невероятно. И Леонора Галигаи – жена Кончино Кончини, который предпочитает, чтобы его назвали маршалом д’Анкр…

– Говорят, она ведьма, – поежился Бутийе.

– Никаких ведьм не существует, – отрезал епископ и выбил пробку у следующей бутылки. – Суеверия и глупость. С ней я сначала и говорил. Потом Барбен провел меня к королеве. Пойми, Клод, при дворе все время идет война всех со всеми. Замешкался, споткнулся – тотчас сожрут, не спасет ничто, даже корона.

– Я слышал, что принц Конде бунтует провинции – хочет стать королем вместо Людовика. Конде ведь тоже потомок Людовика Святого.

– Какое счастье, что Конде глуп, скуп и высокомерен! – отсалютовал епископ бокалом.

– И к тому же бездетен, – повторил Клод его жест.

В дверь заскреблись, после паузы раздался тихий ясный голос:

– Вам письмо, ваше преосвященство.

– Входи, Шарпантье, – обязанность носить почту Дебурне с радостью делегировал пятнадцатилетнему Дени – старику трудно было карабкаться на вершину донжона.

– От кого? – от стремительного пробега епископа до двери Клода обдало сквозняком. Окно распахнулось, ветер ворвался в комнату.

– От… – на скулах Шарпантье, торчащих на худом лице, как волнорезы, вспыхнул румянец, – от ее величества.

Последнее слово он договорил, когда епископ уже сломал печать и впился взглядом в письмо. Переглянувшись, Бутийе с секретарем задержали дыхание, дожидаясь реакции Армана. Она была бурной.

– Победа! Победа, Шарпантье! – от объятий епископа у Шарпантье затрещали ребра. Клоду показалось, что его сейчас размажут по спинке кресла – так сильна была радость друга.

– Я духовник Анны Австрийской! – ликовал Арман, покрывая поцелуями надушенную бумагу. – Я получил место при дворе!

– Поздравляю, Монсеньер! – Клод покосился на Дени, употребившего по отношению к патрону обращение, уместное для особы поважнее епископа.

– Благослови тебя Господь, Арман! – Клод все-таки выбрался из кресла и обнял ликующего друга. – Ты теперь уедешь?

– Конечно! Прощай, Люсон! Я духовник королевы!

– Я уверен, это только начало, – потирая ладони, заметил Клод. – А там ты уж развернешься.

– Вы уедете из Пуату, Монсеньер? – почтительно спросил мальчишка, потупившись.

– А ты со мной не поедешь, – ответил Арман на невысказанный вопрос. – Тебе надо окончить университет.

– Зачем мне университет… – прошептал Дени.

– Не реви, – Арман потрепал его по рыжеватым волосам. – Твою учебу я оплачу. После университета ты будешь мне более полезен, особенно если за время студенчества тебе удастся улучшить свой почерк. Ну ступай, ступай…

Выпроводив Шарпантье, Арман облокотился на подоконник, жадно глотая ледяной ветер с Атлантики:

– Это только начало… – и Клоду не захотелось ни возражать другу, ни прогонять его со сквозняка.

Глава 29. Падение епископа Люсонского (декабрь 1615, 30 лет, Париж)

Карета епископа Люсонского выехала через Орлеанские ворота и двинулась на юг. Кучеру было дано задание не спешить – чтобы не пропустить на дороге одинокого капуцина. Вскоре искомый капуцин был обнаружен – из Буржа не было другого пути, во всяком случае, прямого. И не было времени на поиск окольных путей.

– Забирайтесь, святой отец, – узкая холеная рука приоткрыла перед монахом дверцу.

– Устав моего ордена не допускает иного способа передвижения кроме как на своих двоих, – осклабился тот из-под глубоко надвинутого капюшона.

– Как лицо, наделенное властью епископа, я освобождаю вас от обета пешего хождения, – цеховая шутка вновь возымела успех, отец Жозеф легко вскочил на подножку и через миг уже блестел глазами, усевшись напротив.

– Я решил встретить вас, чтобы узнать новости, – сообщил Арман. Усмешка капуцина стала еще шире – откровенность, убийственная для светского человека, была сугубо несвойственна Люсону, и озвученная причина, хоть и кажущаяся очевидной, не могла быть истинной. Зачем же эта встреча?

– Новости отрадны, – не стал скрывать капуцин. – Я получил аудиенцию у принца Конде – в этом мне помог мой брат Шарль, он служит у Конде камергером. Принц готов пойти на мировую, если ему дадут полтора миллиона ливров, место в Совете и губернаторство в Амьене.

– Кончини не отдаст Амьен, – нахмурился епископ.

– Отдаст, если не хочет гражданской войны, – хмыкнул отец Жозеф. – Не особенно высокую цену он запросил, имея на руках такие карты.