Фаворит (СИ)

Плохо помню, как оказались в харчевне. Просто в какой-то момент сменились декорации, вокруг стало больше людей и меньше воздуха. В окружающем шуме невозможно было вычленить отдельных звуков, и приходилось орать, чтобы быть услышанным. Я пытался объяснить, что мне вот прямо сейчас нужно домой, или к императору, или ведьме, где она, подайте ее сюда. Каждый раз на этих словах пугался, что наговорил лишнего и спешно посылал микроботам сигнал очистить кровь от лишнего алкоголя, но те от чего-то не спешили выполнять свою работу, и разговор выходил на новый виток.

А потом я нашел себя сидящим за столом и разговаривающим сам с собой. Поднял голову, но не обнаружил перед собой ни одного из баронов. Пошатываясь, встал из-за стола и в тот же миг оказался в самом центре драки: размахивал лавкой и орал заросший черной бородой до самых глаз крепыш, сзади его прикрывал сухой, как щепка, черноглазый мужчина, в руках которого блестел погнутый поднос. Я хотел было обратить внимание благородных баронов на удивительное сходство дерущихся и сидящих за столом, но едва повернулся, как о спину ударился, с треском разлетевшись на куски, полный кувшин.

В голове что-то щелкнуло. Я почувствовал, как ускоряется ток крови в венах, а тело уже начало действовать без вмешательства сознания. Схватив со стола кувшин, с размаху влепил его в лицо пробегающего мимо мужика. Тот упал, как подкошенный, я просто перешагнул через него. Глаза искали в толпе посмевшего напасть на благородного барона Томаса Ромма Яроградского. Руки перехватывали, отбрасывали, от мощного пинка одного из оказавшихся рядом унесло, по пути он снес еще нескольких. Из-за тесноты было не развернуться, но я шел, как косарь по полю. А потом на меня словно обрушился потолок. Я оказался на полу, липком от пролитого вина и крови, постарался встать, но сверху снова ударило, и я уже не мог встать, только успел прикрыть голову руками.

А еще через короткую черную склейку я обнаружил себя идущим по улице. Вокруг было так темно, словно на голову надели мешок, огни в окнах раскачивались, а по сторонам от меня кто-то орал. Оказалось, что это Север и Залтан, и что эти благородные люди тащат меня под руки. Улица сотрясалась от боевого марша. Я попробовал подпевать, и не сразу сообразил, что не знаю слов.

Утром пришла мучительная смерть. Так плохо не было, даже когда «Байонет» вывел меня из тысячелетнего сна. Тело болело, словно мной накануне стреляли из рельсовой пушки, но хуже всего было голове. В глаза хлынул свет, вызвав приступ непереносимой боли. Я застонал, и в тот же миг дверь в мою комнату отворилась и на пороге возникла девка с тазом в одной руке и с кувшином, из которого поднимался пар, в другой. Она слабо улыбалась, пряча глаза, и в пронзаемом болью мозгукалейдоскопом пронеслисьвоспоминания: мягкое и податливое под руками, волосы по широкой подушке, но думать было слишком неприятно.

Пока она возилась с водой и тряпками, обмывала тело, я снова ненадолго забылся, и проснулся, когда за ней закрылась дверь. Нужно вставать. Мне еще в юнстиперестали нравиться веселые приключения, пусть последствия купировались микроботами и фармакологией. Здесь не было ни того, ни другого, так что следовало поберечь организм. В голове промелькнула мысль, что я запросто могу оказаться старейшим из живущих. Я хохотнул, но смех перешел в стон.

Тело отчаянно сопротивлялось, с огромным трудом удалось взгромоздить себя на ноги и подвести к зеркалу. Оттуда на меня посмотрел хмурый человек с двухдневной щетиной, ведь вчера перед завтраком я не брился, и теперь выглядел… Плохо выглядел. На половину лица расплывался кровоподтек, нос распух. На ребрах не было живого места, костяшки на кулаках сбиты, на животе и плечах багровые полосы. Я рассматривал себя с отвращением. Очень хотелось свалить все на рефлексы, что именно они виноваты, что это они управляли телом, пока мозг ушел в перезагрузку, но нет. Короткими вспышками возвращалось случившееся вчера. От стыда и злости захотелось выть. Это я вчера расшвыривал людей, как кукол, а потом, когда потерял контроль, был бит недовольной толпой. И всегда буду я, пока всажен в это тело.

Кое-как побрился, морщась от боли и вспыхивающих воспоминаний, привел себя в подобие порядка и вышел из комнаты. Мелькнувшую на миг трусливую мыслишку остаться у себя и попросить завтрак подать наверх отмел: нужно расплачиваться за свои поступки. Не обнаружив в столовой ни одного из баронов, удивился, но услышал громкие голоса со стороны кухни двинулся туда и не ошибся: оба нашлись там. Север сидел стуле, приложив к голове кувшин. Залтан расположился напротив, в руках у него оказался большой кусок яблочного пирога, уже наполовину съеденный. Он что-то увлеченно рассказывал, Север морщился от громких звуков. При моем появлении оба повернулись, оживляясь еще больше. Залтан отсалютовал мне пирогом, сказал громко:

— А вот и наш новообращенный охотник на ведьм! Проходите, сэр Томас, присаживайтесь. Вина?