Фаворитка

Как? Как, скажите мне на милость, забыть о предательстве?! Я была готова к появлению жены, но то была необходимость для Камерата, а тут еще одна любовница… Я не смогу вновь отдаваться ему, зная, что он может с легкостью вновь обойти все данные клятвы! И все-таки магистр прав – я не одна. За мной мой род, род Гендриков, три доверившиеся женщины, а еще есть те, кто ждет перемен…

— Проклятье, — простонала я. — Это же бег по кругу.

Маг сильней сжал мою руку, которую так и не выпустил, и я подняла на него взгляд. Элькос глядел на меня с сочувствием.

— Не терзайте себя сейчас мыслями о том, как сможете подпустить его к себе, — сказал магистр, верно поняв ход моих размышлений. — Для этого прошло слишком мало времени. Рана, нанесенная вам государем, еще сильно кровоточит. Чтобы она начала затягиваться, нужно время. Вам не надо готовить себя к возобновлению отношений, пусть это делает тот, кому они нужны. Слышите меня, Шанни?

Я кивнула и вновь отвела взгляд. Верно, не моя задача искать пути назад. Кто разрушил, тот пусть и строит заново. Прикусив губу, я страдальчески покривилась, а после выдохнула и велела кучеру:

— Везите, любезный, к королевскому дворцу.

Магистр удивленно приподнял брови, и я пояснила:

— Отвезу вас и вернусь в поместье. Я передумала ехать к дядюшке, он мудр, но сейчас я сама должна прийти с собой в согласие. Сколько бы мы не размышляли, но итог один – мы все зависим от короля, а потому ничего не сможем сделать. Не сейчас.

Да, не сейчас. Нужно укрепить позиции рода, тогда скинуть нас будет невозможно. Нужен политический вес, вот тогда король будет вынужден считаться с Доло и его сторонниками. И король сам поможет нам возвыситься. А еще новшества должны пройти на законодательном уровне, так мы обезопасим моих подопечных. Король хочет вернуть меня, пусть возвращает, а я начну укреплять тылы. Еще посмотрим, кто кого переиграет. Придет время, и я смогу сама управлять своей жизнью, а если кому он и станет мстить, то только мне, потому что остальные будут уже недосягаемы.

— И вновь глазки загорелись, — улыбнулся Элькос. — Обожаю видеть вас такой, моя дорогая. Я всегда испытывал к вам слабость. В детстве вы завораживали меня своим озорством, в юности – предприимчивостью, а сейчас я восхищаюсь силой вашего духа. И знаете, если Амбер я бы мог сравнить с нежным оранжерейным цветком, то вы мне видитесь диким плющом. — Я ответила изумлением во взгляде, не понимая, как воспринимать слова мага, и он рассмеялся: — Это комплимент, Шанни! Я хочу сказать, что вы из той породы людей, которых невозможно сломать, потому что они всегда найдут опору, по которой вновь поднимутся вверх. Я рад, если мои слова оказались полезны.

— Спасибо, — улыбнулась я в ответ. — Мне есть, над чем поразмышлять, и этим я как раз собираюсь заняться, когда мы попрощаемся.

Кони остановились перед дворцовыми воротами. Признаться, сердце мое затрепетало от волнения, но вернулся мрак разочарования, и мне стало не по себе. Магистр, заметив перемены, не стал тянуть и продолжать разговор. Он выбрался из коляски, поклонился и уже намеревался уйти, но вдруг шлепнул себя ладонью по лбу и произнес:

— Простите, Шанни, совсем запамятовал. Айлид велела мне просить у вас позволения навестить вас. Вы не ответили на ее записку, и ее сиятельство переживает, что вы более не желаете ее видеть. Что мне ей ответить?

— Я не читала ее записки, — призналась я. — Тальма приносила корреспонденцию, но я не стала просматривать. Передайте графине Энкетт, что я рада видеть ее, и что к ней у меня нет ни обиды, ни предубеждения. И не забудьте о герцоге.

— Передам и сделаю всё, что в моих силах, — маг вновь склонил голову. — До встречи, Шанриз.

— Д встречи, господин Элькос, — ответила я. А после велела кучера, снова переменив планы: — К госпоже Хандель.

Я хотела лишь заглянуть к вдове, чтобы удостовериться, что с ней всё хорошо, но задержалась на два часа. Стоило перешагнуть гостеприимный порог, и все прочие переживания отступили. Я будто глотнула благословенного нектара и, слушая Солиду, ощущала прежний подъем и желание действовать. А пока коммерсантша рассказывала мне о послании адвоката, в котором тот сообщил, что намеревается посетить господина Пьепа, появился и он сам.

Господин Раскал оказался невысоким подвижным человеком с умными хитрыми глазами. Фьер знал, кого выбрать, в этом я убедилась, пообщавшись с адвокатом. Этот человек был словоохотлив, остроумен и уверен в себе. Он немало повеселил нас с госпожой Хандель, живо описывая озадаченную физиономию вероломного компаньона. Но более всего впечатление произвело его признание:

— Это совершенно провальное дело. Ни единого шанса, потому что твердолобые судьи будут на стороне Пьепа. И в этом их сложно упрекнуть – они вынуждены опираться на законы. — И когда я, помрачнев, уже собиралась спросить, что же мы можем сделать, адвокат, ослепив меня улыбкой, объявил: — Я в восторге! Всегда мечтал взяться за что-нибудь этакое. И знаете, что я вам скажу, ваше сиятельство? Я собираюсь выиграть.

— Значит, все-таки шансы есть?