Фаворитка

Слушание и вправду теперь выглядело узаконенным фарсом, однако итог был слишком знаменателен, чтобы не признать его важности. В иное время, еще до всей этой мерзкой истории, я бы висела на шее короля и покрывала его поцелуями. А сейчас, когда это было лишь тактическим ходом, а не признанием необходимости перемен, моя радость была велика, но не настолько, чтобы всё забыть и спешить во дворец с распростертыми объятьями. Потому я ограничилась письмом, написанном достаточно сдержанно.

А вот уже после того, как мой посланник повез письмо государю, я раскрыла указ и начала его изучение. К концу я уже не была столь воодушевлена, как прежде, потому что поправки оказались не безусловными и таили под собой оговорки. Они значительно умерили накал восторга и заставили недовольно поджать губы. И было от чего!

Бедным вдовам и женщинам, которые решили бы начать свое дело, прежде необходимо было встретиться с комиссией, которая должна была дать заключение о признании способности соискательницы заниматься коммерцией. Безусловно, я была согласна с тем, что не каждая дама сумеет быть коммерсантом, как, впрочем, и не каждый мужчина. Это тоже был своего рода талант. У кого-то есть сметка, у кого-то только фантазии. И кому-то, кто переоценит свои силы, управитель был необходим, чтобы не оказаться на грани нищеты, а то и вовсе в долговой тюрьме. Но!

Но в порядочности человеческой натуры я уже давно разуверилась, а потому понимала, что тот ушлый управитель, компаньон или родственник, сумеет повернуть дело выгодной ему стороной. Никто не даст гарантии, что в комиссии не окажется мздоимца, которого можно подкупить и не позволить женщине взять управление в свои руки. А отсюда следовало, что поправки, хоть и позволяют женщинам самим вести коммерческое дело, но тут же и ограничивают ее в возможности это сделать.

Постучав пальцами по столу, я ударила ладонью по указу и решительно объявила:

— Вот уж нет. Мы не оставим бедняжек наедине с корыстолюбцами и сомнительными выводами комиссии людей, которым безразлично будущее тех, кто к ним обращается. У нас будет комитет, куда эти женщины будут приходить прежде, чем обратиться в комиссию. И там будут люди, обращенные в нашу веру, ответственные, беспристрастные и честные. Именно так.

Откинувшись на спинку кресла, я умиротворенно вздохнула и, уместив локти на подлокотниках, соединила ладони. Настроение, едва помрачневшее, вновь улучшилось, и я улыбнулась своим мыслям. Но, уже спустя пару минут, поднялась из-за стола и, потянувшись, развернулась, и мой взгляд упал на коллекцию оружия, висевшего на стене отцовского кабинета. На уста мои скользнула ухмылка и, подойдя к оружию, я вытащила из ножен шпагу и обернулась к столу. А после сделала выпад, и острие клинка ткнулось в королевский указ:

— Туше, Ваше Величество, — объявила я и легко рассмеялась.

— Признаю поражение и сдаюсь на милость победителю.

Охнув, я стремительно обернулась к двери и едва не выронила из руки шпагу, потому что в открывшейся двери стол тот, кого я менее всего ожидала увидеть. Он короткое мгновение смотрел на меня, после галантно поклонился и произнес:

— Могу ли я просить о великой милости, госпожа воительница?

— Смотря, что вы желаете просить, — осторожно ответила я.

— Всего лишь составить мне компанию на конной прогулке, — ответил король, а после и вовсе опустился на одно колено и склонил голову. — Или же довершите дело и проткните мое сердце. Оно столь измучено, что более не в силах биться вдали от вас, моя госпожа.

Я некоторое время боролась с собой. Я разрывалась между желанием прогнать его прочь и сделать первый шаг навстречу. Слова о любви ранили меня, показавшись таким же фарсом, как сегодняшний суд. Но вместе с этим я поняла, что смотреть на него мне уже не так больно, как это было месяц назад. То невыносимое чувство обиды, хоть и не исчезло, но притупилось, и тоска, столько изматывавшая меня, кольнула сердце сожалением об утраченном.

И пока я смотрела на короля, не в силах решить, как поступить, он продолжал ждать, не спеша распрямиться, будто и вправду вверив мне сейчас свою жизнь и судьбу. На миг у меня мелькнула мысль о причине, которая привела его ко мне? Само письмо – первое за весь это месяц, или же то, что я собираюсь уехать в Тибад? Если второе, то, оттолкнув, я могу получить приказ оставаться в предместье… Впрочем, и новой ссоры мне сейчас вовсе не хотелось. Он старался порадовать меня, пусть, как всегда, в своих собственных целях, а у меня было хорошее настроение, а потому…

Я приблизилась к королю, не спеша что-либо произнести. Он поднял взгляд и вдруг, обхватив за ноги, прижался ко мне лбом. Острие шпаги, которую я так и не выпустила из руки, ткнулся государю в плечо.

— Мой неверный рыцарь, я всё еще не решила, как поступить с вами, — произнесла я. — Не искушайте меня исполнить вашу вторую просьбу.

— Неужели я не заслужил права дотронуться до повелительницы моего сердца? — спросил Ив.