Фаворитки. Соперницы из Версаля

– Мой долг состоит в том, чтобы докладывать Его Величеству обо всем, что происходит в королевстве, а сейчас – более чем когда-либо, – напыщенно проговорил Аржансон. Его глаза на секунду задержались на моем декольте, а потом так мгновенно возвратились к лицу, что мне в этом привиделось оскорбление.

При моем появлении он не встал из-за стола, и я села в кресло без приглашения. Мне это напоминает сцену с Морпа много лет назад, белые цветы и откровенное бесстыдство. Говорят, что в своей ссылке в Бурже он коротает время, кропая стишки, – и, возможно, некоторые из таких вот писем.

– Это не только мой долг, но и прямая служебная обязанность, – самодовольно добавляет Аржансон.

Ему кажется, что запугиванием короля он сможет укрепить свое положение и влияние. Мои шпионы доносят, что на прошлой неделе он написал Элизабет и пообещал ей, что скоро они снова будут вместе.

«Да, будете вы вместе, только не так, как вам мечтается», – мрачно думаю я. С неприязнью отмечаю, что его парик чересчур сильно завит, а темный камзол испещрен крупинками пудры. Уже не впервые мне приходит в голову, какой он неприятный человек – что снаружи, что в душе.

– Вы не покажете это письмо Его Величеству.

– Ах, мадам, но ведь я должен это сделать!

– И чем такое вот поможет человеку с мятежным духом? «Подходит время, о король, когда гнев небес прольется… – или пробудится? – на головы…» Не могу разобрать последнее слово, но смысл и так совершенно ясен. Я забираю это письмо.

У Аржансона взлетают вверх брови.

– Вы можете забрать его, мадам, но вам следует знать, что подобных писем еще очень много. Вы не сможете вечно держать Его Величество в неведении. Он ведь не комнатное растение, которое вы готовы поливать и беречь от холода.

«А вот в этом ты неправ», – думаю я, забирая оскорбительное письмо с собой. Направляюсь прямо в королевские покои и прошу папского нунция удалиться. Новости из Рима для меня совсем не так важны, как безраздельное внимание короля.

– Я снова и снова утверждаю, что Аржансон совершенно не заботится о ваших высших интересах, – сказала я королю и показала ему письмо.

– Мне необходимо знать обо всех, не только о том, которое написано одним человеком, – ответил на это Луи. Пока он читал, руки его слегка дрожали. – С чего это небесам обрушиваться на меня? Сколько лжи, сколько ненависти! – Голос его звучит тихо и печально.

На прошлой неделе я осторожно, намеками, убедила его возобновить прогулки в город. Он должен испытывать радость жизни, а Лебель сообщил мне: короля славно развлекает новая девушка, балерина из Оперы.

– Беррье подтвердил, что это письмо – поддельное. – Вот уж не знаю, так это или нет, но суть дела ведь не в этом. – Аржансон готов из кожи вон лезть, лишь бы запугать вас. Право, он мог и сам написать это письмо. Мне он надоел невероятно.

– Мне известно, что ты, любимая, относишься к нему с неодобрением, и это невыразимо огорчает меня. – Луи вздохнул. В последнее время мы с ним обсуждали это уже много раз. – Но нам ведь необходимы такие опытные люди, как он. Крайне неполитично было бы в военное время отстранять от должности такого видного деятеля.

Я подавила иронический смешок, но не смогла скрыть раздражения в голосе:

– Не такой уж он великий деятель. Вспомните, ведь это мы с вами организовали союз с Австрией. Помогали нам только Берни и Стенвиль. Аржансона в этом деле было не видать, как трубочиста в сумерках. Он нам не нужен.

– Но он мой друг.

– Совсем он вам не друг! Лис. Хитрый лис.

Луи тяжело вздохнул и, все еще сомневаясь, уставился на свои ногти. Нанесенная ему в сердце рана лишь усилила природную нерешительность.

– Вы не можете допускать в свое окружение людей, которые желают вам зла. Хоть кинжал, хоть письмо – неужели вы не видите, что это одно и то же оружие тех, кто желает подорвать вашу власть?

Еще немного усилий, и король прозревает. Аржансон покидает двор, сопровождаемый Машо. Машо-то знал, что дни его сочтены, – с той минуты, когда король пришел в мои апартаменты, – поэтому он удаляется без протестов. Аржансон садится в карету и приказывает ехать в его поместья в Турени, чтобы пребывать в полной безвестности и давать себе твердые клятвы, что он еще вернется. Я решила, что Элизабет может соединиться там со своим возлюбленным. Право, это будет ему отличным наказанием.

Гранат с буквой «А» и топаз с буквой «М» присоединяются к своим братцам и сестрицам на дне большого аквариума. Мне думается, за последнее время им там стало уже тесновато. Печально гляжу на простой камешек с буквой «Д», обозначающей Дамьена.