Фаворитки. Соперницы из Версаля

Я уютно располагаюсь рядом с ним и рассказываю о зеленых холмах, о том, как пахнет торф, об овцах и виски. И хотя сама я там никогда не бывала, я веду его по воспоминаниям, которыми делился со мной отец. Пока я говорю, слова мои уносят его далеко-далеко, прочь от его сложной жизни графа, жизни, которая уже начала оставлять на его лбу и вокруг рта тоненькие морщинки.

Глава сорок шестая

– Мне кажется, – говорит Тереза, переходя на заговорщический шепот, – мне кажется, что твой граф может быть дружен с самим королем.

Тереза уже час расчесывает мои волосы, окуная гребень в то, что называет аргановым маслом, но, по-моему, это просто гусиный жир с кухни. Тетка Терезы – парикмахер, и первое, что она сделала, когда приехала в дом, – показала мне свои волосы и сравнила с моими. Тереза очень красива, однако у нее ужасные зубы; их покрасили, но теперь они выглядят как-то неестественно. Все остальное в ней – прекрасно, от точеных, изящных черт лица до крупного рта, красивой кожи и облака светлых волос. Я провожу языком по зубам – они у меня все свои и в идеальном состоянии.

– Почему ты думаешь, что они с королем приятели? – спрашиваю я.

Тереза появилась в прошлом месяце, и хотя граф часто ее посещает, я с удовлетворением замечаю, что его визиты ко мне намного чаще и ходит он к ней только тогда, когда мне нездоровится.

Мадам Бертран принесла нам рамки для гобелена, над которым мы должны трудиться в свободное время.

– Только представьте, – сказала она, – как вы удивите его подарком – красивым мешочком для волос, вышитым бантом или платком. Только представьте, как он обрадуется, получив такой подарок.

– Мне кажется, что он хочет получить от нас что-то другое, – игриво отвечает Тереза, покачивая бедрами.

Лицо мадам Бертран суровеет.

– Хотя ваши постельные утехи, на которые ты намекаешь, – произнесла она с отвращением, – и проходят в моем доме, я хочу, чтобы ты знала, что я не просто хозяйка борделя. Я вдова бывшего чиновника из военного министерства.

– Именно поэтому, мадам, – спрашивает Тереза своим невинным голоском, которому я так завидую и пытаюсь подражать, – вы и стали маркитанткой?

Теперь эти рамки стоят невостребованные в углу моей комнаты, как два упрека. Мадам Бертран говорит, что в ответе за наше образование. «Но чему вы можете научить нас?» – спрашивает Тереза елейным, невинным, однако дерзким голоском. Когда же я сажусь учить буквы, мадам Бертран подводит меня к рамке с гобеленом и чопорно произносит: «Женщина пишет нитью», – и я подозреваю, что она сама не умеет ни читать, ни писать.

– Почему ты говоришь, что он приятель короля? – вновь спрашиваю я Терезу, возвращаясь к теме графа. Я морщусь, когда она заплетает невероятно тонкие косички у меня за ушами.

– Знаешь, он всегда такой важный – заметила, как мадам Бертран перед ним приседает, как дрожат у нее руки? Быть может, виной всему джин, но руки ее дрожат еще сильнее, когда он приходит. А этот Лебель часто перед ним кланяется, а ведь каждый знает, что Лебель очень влиятельный человек и очень близок к королю. Они оба чересчур подобострастно держатся с нашим графом. «Подобострастно» значит уважительно.

– Я знаю, что такое «подобострастно», – отвечаю я. – Граф не заглядывал к нам уже больше двух недель, а Роза с кухни сказала мне, что король с дочерьми на неделю отправился в Шуази. О! Наверное, этим и объясняется его отсутствие: ему пришлось сопровождать короля.

– Вот видишь, – торжествует Тереза. – Я же говорила тебе, что он важная птица.

Она втыкает шпильку мне в волосы и проворачивает. Мне Тереза не слишком нравится – лицо у нее хитрое и надменное. Она привыкла всегда командовать, хотя граф явно предпочитает меня.

– Я даже не уверена, что он поляк, – говорю я, когда она укладывает косу вокруг моей головы и закрепляет ее шпильками. Масло пахнет овечьим жиром, наверняка она взяла его на кухне. – Он отлично говорит по-французски.

– Знаешь, любой французский для тебя покажется идеальным, – резко отвечает Тереза – камень в сторону моего руанского акцента. Тереза говорит, что я должна слушать, как она говорит, потому что сама она родилась и выросла в Париже. К тому же она старше.

– Вовсе нет, – возражаю я. – Я общалась с важными господами. И у меня хороший слух.

До того как оказаться здесь, Тереза была никем, обычной публичной девкой с улицы Ляпп, а ее тетушка за небольшое вознаграждение согласилась с ней расстаться. Роза, посудомойка, рассказала мне, что Тереза часто расспрашивает мадам Бертран, когда та напивается и становится вялой и болтливой. Но о графе она и тогда молчит. Я вынуждена согласиться с Терезой, что в этой истории много загадочного.

– Возможно, его французский действительно идеален. У моей тетки был клиент из России – это недалеко от Польши, – у него были очень жидкие волосы, и его акцент понять было трудно. Готово! Потрогай.

Я провожу рукой по тяжелым косам, уложенным у меня на голове, влажным от масла.

– Ты уверена, что весь этот жир необходим?