Фавориты Фортуны

– Ну, и каково это – быть всадником, у которого больше нет своего специального места в театре? – поинтересовался Сулла.

– Я не жалуюсь, – беспечно ответил Помпей. – Я никогда не хожу в театр.

– О-о. Тогда где же ты сегодня был?

– Ходил на Заднюю улицу. Просто прогуляться, знаешь. Рим меня удручает. Не люблю я его.

– Ты здесь один?

– Более-менее. Жену оставил в Пицене, – поморщился Помпей.

– Не твоего вкуса, Магн?

– Сойдет, пока не подвернется что-нибудь получше. Обожает меня! Просто недостаточно хороша для меня, вот и все.

– Ну, ну! Она же из семьи эдила.

– А я – из консульской семьи. Такой же должна быть и моя жена.

– Так разведись с ней и найди себе консульскую жену.

– Ненавижу пустые светские разговоры с женщинами или их отцами.

Именно в этот момент Суллу и осенило. Он встал, как вкопанный, посреди дороги, ведущей от Велабра к Тусканской улице, как раз у подошвы Палатина.

– Боги! – ахнул он. – Боги!

Помпей тоже остановился.

– Да? – вежливо поинтересовался он.

– Дорогой мой маленький всадничек, у меня появилась блестящая идея!

– Замечательно.

– Оставь эти банальности! Я думаю!

Помпей послушно молчал, пока Сулла шевелил губами беззубого рта, похожими на мантию плавающей медузы. Вдруг Сулла схватил Помпея за руку.

– Магн, приходи ко мне завтра утром, в третьем часу, – сказал он, радостно подпрыгнул и побежал прочь.

Помпей остался на месте, хмуря лоб. Затем он зашагал, но не к Палатину, а к Форуму. Дом его находился в Каринах, самом богатом районе у Эсквилинского холма.

Сулла спешил домой, словно преследуемый фуриями. Его ждало дело, которое он сделает с радостью!

– Хрисогон, Хрисогон! – гаркнул он с порога, сбросив тогу на пол.

Появился управляющий, взволнованный – состояние, в котором он часто пребывал последнее время, как мог бы заметить Сулла. Но он этого не замечал.

– Хрисогон, возьми письмо и беги в дом Глабриона. Я хочу, чтобы ко мне немедленно пришла Эмилия Скавра.

– Луций Корнелий, ты вернулся домой без ликторов!

– Я их отпустил еще до начала пьесы. Иногда они надоедают, – нетерпеливо объяснил Сулла. – Теперь ступай и приведи мне падчерицу!

– Эмилию? Для чего она тебе? – спросила Далматика, входя в комнату.

– Потом узнаешь, – усмехнулся Сулла.

Жена смотрела на него с любопытством.

– Ты знаешь, Луций Корнелий, со времени твоей последней беседы с Аврелией и ее делегацией ты изменился.

– Каким образом?

На это она не могла ответить. Вероятно, потому, что не хотела провоцировать его неудовольствие. Наконец она выговорила:

– Думаю, изменилось твое настроение.

– В лучшую или худшую сторону, Далматика?

– В лучшую. Ты счастлив.

– Да, я счастлив, – весело подтвердил он. – Я не знал, что меня ждет впереди, но она мне подсказала. Боже, как я буду проводить время после отставки!

– Сегодняшний актер, Метробий. Он – твой друг.

Что-то во взгляде Далматики остановило Суллу. Его беззаботное настроение мгновенно исчезло, и образ Юлиллы с клинком в животе вдруг встал перед его мысленным взором. Еще одна жена, которая ни за что не согласится делить его с кем-либо! Как она прознала? Что она подозревает? Неужели они это чуют?

– Я знавал Метробия еще мальчиком, – сказал он отрывисто, тоном, не располагающим к дальнейшим вопросам.

– Тогда почему ты сделал вид, что с ним незнаком, пока он не спустился со сцены? – спросила она, хмурясь.

– На нем была маска до самого конца пьесы! – огрызнулся он. – Прошло очень много лет. Я не был уверен.

Роковая ошибка! Она заставила его защищаться, а это ему не нравилось.

– Да, конечно, – медленно произнесла она. – Да, конечно.

– Уйди, Далматика, пожалуйста! Я и так уже потратил слишком много времени с тех пор, как начались эти игры. Меня ждет работа.

Она повернулась, чтобы уйти, на вид успокоенная.

– Подожди! – крикнул он ей в спину.

– Да?

– Ты мне будешь нужна, когда придет твоя дочь, так что будь дома и не делай так, чтобы тебя было не найти.

«Какой он странный последнее время! – думала Далматика, шагая по просторному атрию к саду перистиля, в свои комнаты. – То раздраженный, то счастливый, настроение какое-то неустойчивое. Сейчас он один – и вдруг совсем другой. Словно принял какое-то решение, но не может осуществить его сразу. Это он-то, который презирает промедление! И этот красивый актер… Какое место занимал он в жизни Суллы?» Актер имел большое значение, хотя какое именно, Далматика не знала. Если бы имелось хоть какое-то внешнее сходство, она могла бы заключить, что Метробий – сын Суллы. Таковы были эмоции, которые она ощущала в муже. Она достаточно хорошо его знала.

Об этом и размышляла Далматика, когда Хрисогон явился сообщить ей, что Эмилия Скавра пришла. Далматика забыла даже подумать о том, зачем Сулла позвал ее дочь.

Эмилия Скавра была на четвертом месяце беременности. Прекрасная кожа, ясные глаза – некоторым женщинам удается сохранить хорошую внешность – и никаких приступов тошноты! Немного жаль, что она похожа на отца – небольшого роста, коренастая. Но спасало ее то, что лицом она напоминала мать, а от отца ей достались красивые ярко-зеленые глаза.