Фавориты Фортуны

– Почему, – раздраженно спросил Сициния консул Гай Скрибоний Курион, – ты беспокоишь меня и моего коллегу Гнея Октавия, почему ты беспокоишь преторов, эдилов, твоих коллег, народных трибунов, Публия Цетега, всех наших бывших консулов и влиятельных людей, банкиров, например Тита Аттика, даже бедных квесторов! И почему при этом ты ни слова не говоришь против Марка Лициния Красса? Или Марк Красс не достоин твоего яда? Или это Марк Красс заставил тебя стать шутом? Давай, Сициний, тявкающая собачонка, скажи мне, почему ты оставляешь в покое одного только Красса?

Хорошо зная, что Курион и Красс в ссоре, Сициний сделал вид, что серьезно раздумывает над вопросом, прежде чем ответить.

– Потому что у Марка Красса оба рога обвиты сеном – серьезно ответил он.

Все слышавшие повалились на землю от хохота. Вид быка с сеном на одном роге был им привычен. Сено служило предупреждением, что животное, хоть и выглядит смирным, может внезапно боднуть. Быков, у которых оба рога обмотаны сеном, избегали, как прокаженных. Если бы Марк Красс не имел безмятежного, туповатого вида и комплекции быка, острота не была бы такой меткой. Особое веселье вызывало то, что Марк Красс – такая колючка, что два рога с сеном – это про него.

Как отвлечь от Сициния людей? Как сделать так, чтобы на слушании оказалось как можно больше народа? И пока Цезарь ломал над всем этим голову, его клиенты вернулись в Беотию собирать доказательства и свидетелей. Прошли месяцы, клиенты вернулись, но Цезарь так и не подал иск Юнку.

– Я не понимаю! – разочарованно воскликнул Ификрат. – Если мы не поторопимся, нас вообще не будут слушать!

– Я чувствую, что есть другой способ, – объяснял Цезарь. – Потерпи еще немного, Ификрат. Обещаю, что тебе и твоим коллегам не придется ждать в Риме несколько месяцев. Ваши свидетели надежно спрятаны?

– Абсолютно, как ты приказал. На вилле за Кумами.

И вот в начале июня Цезарь понял, что ему делать. Однажды Цезарь остановился поговорить с претором по делам иностранных граждан Марком Теренцием Варроном Лукуллом. Младший брат человека, которого, как считали в Риме очень многие, ожидало прекрасное будущее, был очень похож на Лукулла и чрезвычайно предан ему. Хотя еще детьми они были разделены, связь между ними не ослабла. Наоборот, она стала крепче. Лукулл специально задержал свое восхождение по cursus honorum, чтобы стать курульным эдилом вместе с Варроном Лукуллом. И вместе они так проявили себя, что народ говорил о них до сих пор. Все считали, что оба Лукулла в ближайшем будущем сделаются консулами. Они были аристократичны и очень популярны.

– Как проходит день? – спросил Цезарь, улыбаясь.

Ему нравился этот претор по делам иностранных граждан, в чей суд он подавал много исков по несложным делам. Мало других судей вызывали такое доверие. Варрон Лукулл был очень знающим юристом и очень честным человеком.

– Скучно проходит день, – тоже улыбаясь, ответил Варрон Лукулл.

Каким-то образом за краткий промежуток, прошедший между вопросом Цезаря и ответом Варрона Лукулла, появилась блестящая идея. Это было вроде прозрения, когда после долгих месяцев обдумывания вдруг приходит решение.

– Когда ты уезжаешь из Рима на сельские сессии?

– Уже стало традицией для претора по делам иностранных граждан уезжать на побережье Кампании, когда летняя жара становится невыносимой, – сказал Варрон Лукулл. – Однако я буду привязан к Риму еще не менее чем на месяц.

– Тогда не торопись! – воскликнул Цезарь.

Варрон был поражен. Вот только что он говорил с человеком, чью юридическую остроту ума и способности высоко ценил, – и вдруг перед ним лишь пустое пространство, а человек куда-то исчез.

– Я знаю, что делать! – вскоре после этого говорил Цезарь Ификрату в гостинице.

– Что? – нетерпеливо спросил важный человек из Фессалоник.

– Я знал, что поступаю правильно, выжидая, Ификрат! Мы не будем судиться в суде по делам убийств и не станем обвинять Гая Антония Гибрида в уголовном преступлении.

– Не будем обвинять в уголовном преступлении? – ахнул Ификрат. – Но это же наша цель!

– Ерунда! Цель – вызвать огромную волну в Риме. Нам этого не сделать в суде Юнка, его суд не позволит нам возможности перетянуть на свою сторону аудиторию Сициния. Юнк забьется в самый маленький, душный угол Порциевой или Опимиевой базилики, все присутствующие попадают в обморок от жары, и никого не будет рядом даже из простого любопытства. Жюри нас возненавидит, а Юнк пробежит галопом по всей процедуре, подгоняемый присяжными и адвокатами.

– А какая альтернатива?

Цезарь подался вперед:

– Я подам иск претору по делам иностранных граждан. Подам как гражданский иск. Вместо того чтобы обвинить Гибрида в убийствах, я обвиню его в ущербе, нанесенном его поведением, когда он был префектом кавалерии в Греции десять лет назад. А ты соберешь огромную сумму для sponsio претору, сумму намного большую, чем все состояние Гибрида. Вы сможете найти две тысячи талантов? И готовы ли вы, если что-то пойдет не так, потерять их?

Ификрат глубоко вдохнул.