Фавориты Фортуны

– Это правда, – согласился Цезарь, выходя из комнаты. – И хорошо, что я так сделал. Иначе казна обеднела бы на тысячу талантов.

* * *

Он нашел лошадь и поехал в Пергам по распутку. Бургунд и Деметрий едва за ним поспевали. Он мчался, не останавливаясь на отдых. Гнев, переполнявший Цезаря, подхлестывал его, заставляя забыть о головной боли и ноющих ногах. Прошло семь дней, как он покинул Пергам, – и вот он уже вернулся. За два дня до отхода родосских галер, которые еще находились в Геллеспонте.

– Все в порядке! – радостно крикнул он проквестору Помпею. – Надеюсь, ты уже поставил кресты! Я не терял времени!

– Поставил кресты? – удивленно переспросил Помпей. – Зачем мне ставить кресты для людей, которых Марк Юний собирается продать?

– Сначала он так и хотел сделать, – ответил, не задумываясь, Цезарь, – но после того, как я объяснил, что дал слово распять преступников, он меня понял. Так что давай делать кресты! Я уже два месяца назад должен был начать учиться у Аполлония Молона. Время летит, Помпей, так что давай, поторапливайся!

Проквестор поразился тому, что его подгоняют. Юнк никогда его не подгонял. Но он не в силах был все делать так быстро, чтобы Цезарь остался доволен. Поэтому Цезарь в конце концов сам купил лесоматериал на складе и заставил пиратов строить себе кресты.

– Делайте их на совесть, вы, подонки, потому что вы будете на них висеть! Нет ничего хуже, чем висеть несколько дней из-за того, что крест недостаточно крепок, чтобы ускорить смерть.

– Почему губернатор не продаст нас в рабство? – спросил Полигон, который не умел пользоваться инструментами и работа шла у него медленно. – Я был уверен, что именно так он и поступит.

– Ты ошибался, – сказал Цезарь, беря у него болты и начиная прикреплять перекладину к стволу. – Как тебе удалось добиться успешной карьеры пирата, Полигон? Ты безнадежно ни на что не способен!

– Некоторые люди, – сказал Полигон, опираясь на лопату, – делают очень успешную карьеру, будучи полностью некомпетентными решительно во всем.

Цезарь выпрямился. Крест был готов.

– Только не я! – объявил он.

– Я понял это некоторое время назад, – вздохнув, согласился Полигон.

– Давай, начинай копать!

– А эти для чего? – спросил Полигон, отдавая Цезарю свою лопату и указывая на кучу деревяшек.

– Клинья, – объяснил Цезарь, кидая землю. – Когда эта яма будет достаточно глубокой, чтобы выдержать вес креста и человека, висящего на нем, твой крест опустят в нее. Но земля здесь слишком рыхлая, и крест вертикально стоять не будет. Поэтому мы вобьем клинья у основания креста. Потом, когда работа будет сделана и ты умрешь, твой крест легко можно будет выдернуть, предварительно убрав клинья. Таким образом губернатор сможет сохранить все эти чудесные приспособления для позорной смерти для следующей партии пиратов, которых я захвачу.

– Ты не запыхался?

– Я могу одновременно работать и разговаривать. Иди сюда, Полигон, помоги мне опустить место твоего последнего упокоения… Ну вот! – Цезарь отошел назад. – А теперь сунь клин в яму, а то крест клонится.

Он положил лопату и поднял деревянный молоток.

– Нет, нет, с другой стороны! Со стороны наклона! Да, ты не инженер!

– Я могу не быть инженером, – усмехнулся Полигон, – но я устроил все так, что мой палач сам ладит мне крест!

Цезарь засмеялся.

– Думаешь, я не понял этого, да? Но каждая работа имеет свою цену. Это знает любой хороший пират.

Шутки кончились. Полигон был поражен:

– Цену?

– Остальным пиратам перебьют ноги. Они умрут быстро. Но для тебя я сделаю подставку для ног, чтобы вес твоего тела не тянул тебя вниз. Полигон, ты будешь умирать много дней.

Когда родосские галеры, сопровождавшие Цезаря из Никомедии, вошли в реку, ведущую в порт Пергам, гребцы ахнули. На Родосе, конечно, люди умирали – их даже казнили иногда, – но римское правосудие было родосцам чуждо. Родос был другом и союзником римского народа, а не римской провинцией. Поэтому зрелище пятисот крестов в поле, лежащем под паром между портом и морем, оказалось чудовищным. Поле мертвых людей – всех, кроме одного, вожака, чья голова была увенчана шутовской диадемой. Он все еще стонал и временами что-то выкрикивал.

Квинт Помпей остался в Пергаме, не желая уезжать, пока Цезарь не покинет город. Кресты напоминали лес, где деревья ничем не отличались друг от друга. Распятия людей, конечно, случались – к такой смерти обычно приговаривался раб и никогда свободный человек, – но чтобы в таком количестве… И все же вот они, аккуратные ряды крестов на равном расстоянии друг от друга. Строго организованная смерть. И тот, кто смог организовать и осуществить это за такое короткое время, был человеком, которого нельзя ни игнорировать, ни оставить руководить Пергамом, хотя и неофициально. Поэтому Квинт Помпей ждал, когда флот Цезаря отплывет в направлении Родоса и Патары.

* * *

Проквестор прибыл в Никомедию и нашел губернатора в очень хорошем настроении. Юнк обнаружил золотой слиток в темнице под дворцом и присвоил его, не зная, что это Цезарь и Ородалтис положили туда золото – специально, чтобы поймать губернатора за руку.