Фавориты Фортуны

Самой большой радостью для всех солдат победной армии стали предметы, которые Красс обнаружил после боя среди развалившегося обоза противника. Пять орлов, взятых у римлян после нескольких побед над ними, двадцать шесть штандартов когорт и фасции, принадлежавшие пяти преторам.

– Посмотри-ка! – радостно воскликнул Красс. – Разве это не замечательно?

Теперь командующий показал, что, когда надо, он мог двигаться очень быстро. Пришло сообщение от Луция Квинтия, что он и Скрофа попали в ловушку – хотя обошлось без больших потерь – и что Спартак недалеко.

Красс выступил.

* * *

Грандиозное дело потерпело крах. У Спартака оставалась только часть армии, идущая с ним к истокам реки Танагр. С ним были Алусо и его сын.

Победа над Квинтием и Скрофой оказалась бессмысленной, потому что римская кавалерия вмешалась и позволила отойти легионерам. Тогда Спартак не пожелал никуда уходить. Три небольших города обеспечили его людей едой на данный момент, но он не знал, что его ждет в других долинах. Приближалась весна. Зерна оставалось мало, после суровой зимы овощи еще не взошли, куры были тощие, а свиньи (умные твари!) попрятались в лесах. Несносные жители Потенции, маленького городка, вышли, желая посмотреть на Спартака и рассказать ему, что Варрон Лукулл в любой день может высадиться в Брундизии, и что Сенат приказал ему немедленно присоединиться к Крассу.

– Твои дни сочтены, гладиатор! – весело объявил ему один из местных жителей. – Рим победить нельзя!

– Я с удовольствием перерезал бы тебе горло, – устало отозвался гладиатор.

– Валяй! Я жду! Мне все равно!

– В таком случае я не позволю тебе умереть благородной смертью. Ступай домой!

Алусо слушала все это. После того как дерзкий человек удалился (очень разочарованный тем, что его кровь не пролилась на землю), она подошла к Спартаку и мягко взяла его за руку.

– Это кончится здесь, – сказала она.

– Знаю, женщина.

– Я вижу, что ты упадешь в бою, но не вижу смерти.

– Когда я упаду в бою, я буду мертв.

Он очень устал, и катастрофа в Скиллее все еще мучила его. Как мог он смотреть своим людям в глаза, зная, что только его беззаботность позволила Крассу одержать над ними верх? Женщины и дети ушли, и они не придут больше. Они все погибли от голода где-то в диких местах полуострова Бруттий.

Не имея понятия, было ли правдой то, что сказал ему человек из Потенции о Варроне Лукулле, Спартак тем не менее знал: это в любом случае отрежет его от Брундизия. Красс контролирует Попиллиеву дорогу. Известие о Касте и Ганнике Спартак получил еще до того, как устроил ловушку Квинтию и Скрофе. Некуда идти. Остается дать последний бой. И он был рад, рад, рад… Ни происхождение, ни врожденные способности не подготовили его к такой огромной ответственности за жизнь и благосостояние целого народа. Спартак был обычный римлянин из италийской семьи, рожденный на склонах горы Везувий. Он должен был провести свою жизнь там, рядом с отцом и братом. Кем он возомнил себя, пытаясь образовать новое государство? Недостаточно благородный, недостаточно образованный, недостаточно внушительный. Но он сохранит свою честь и умрет свободным человеком на поле боя. Он больше никогда не вернется в тюрьму. Никогда.

Когда Спартаку доложили, что приближается Красс с армией, он взял Алусо и сына и посадил их в повозку, запряженную шестью мулами, чтобы отвезти их далеко от того места, где предполагал дать свой последний бой. Спартак хотел быть уверенным, что его семье удастся избежать погони. Он хотел, чтобы они уехали немедленно. Однако Алусо отказалась. Нет, она должна дождаться результата боя. В повозке, под покрытием, лежали золото, серебро, драгоценности, монеты – гарантия, что жена и ребенок мятежника ни в чем не будут нуждаться. Спартак понимал, что их могут убить, и все же их судьбы находятся в руках богов, а пути богов неизвестны людям.

Около сорока тысяч повстанцев построились в боевой порядок, чтобы встретить Красса. Спартак не обратился к ним перед боем с речью, но, пока он ехал вдоль их рядов на красивом, сером в яблоках, Батиате, они встречали его оглушительными приветственными криками. Спартак встал под своим штандартом, повернулся в седле, поднял вверх сжатые кулаки, потом соскочил с седла. В правой руке сверкнул меч – кривая сабля фракийца-гладиатора. Вождь мятежников закрыл глаза, поднял меч и опустил его на шею Батиата. Кровь хлынула потоком, но красивое животное не протестовало. Как ритуальная жертва, конь опустился на колени, завалился на бок и послушно умер.

Вот. Не надо никакой речи. Убить любимого коня – значит сказать своим товарищам все. Спартак не покинет поля боя живым. Он избавился от способа спастись.

Бой был честный, ничем не осложненный и кровавый. Равняясь на Спартака, большинство его людей сражались, пока не падали мертвыми. Сам Спартак убил двоих центурионов, а потом кто-то перерезал ему подколенное сухожилие. Не в состоянии стоять, он упал на колени, но упорно продолжал отбиваться, пока огромная куча тел не погребла его под собой.