Фавориты Фортуны

– O-o, cacat! – простонал Филипп, сжав руки. – Дерьмо… Магн, Магн, умоляю тебя, не делай этого! Как тебе пришла в голову мысль, будто Красс командует армией трусов? Из-за консульских легионов? Из-за этой децимации? Освободись от иллюзий! Он воспитал себе великолепную армию, так же преданную ему, как твоя армия предана тебе. Марк Красс – не Геллий и не Клодиан! Разве ты не слышал, что он сделал на Аппиевой дороге между Капуей и Римом?

– Нет, – сказал Помпей, чувствуя себя не вполне хорошо. – И что же он сделал?

– Шесть тысяч шестьсот повстанцев висят на шести тысячах шестистах крестах вдоль Аппиевой дороги между Капуей и Римом. Через каждые сто футов – крест, Магн! Он казнил каждого десятого из консульских легионов, чтобы показать им, что думает о трусливых солдатах. И распял всех выживших из армии Спартака, чтобы показать рабам в Италии, что ожидает восставших. Это не действия человека, который запросто может отпустить солдата из армии, Магн! Это действия человека, который еще мог бы сожалеть о гражданской войне – она ничего хорошего не приносит ему в денежном отношении. Однако если Сенат прикажет ему, он запросто поднимет против тебя оружие. И у него очень хороший шанс уничтожить тебя!

Ощущение неопределенности прошло. Лицо Помпея стало упрямым.

– Я прикажу моему писарю переписать письмо, Филипп, а ты прочитаешь его завтра в Палате.

– Ты погубишь себя!

– Не погублю.

Ясно, что беседа подошла к концу. Филипп встал. Он еще не успел выйти из палатки, как Помпей уже снова что-то строчил. На этот раз он обращался к Марку Лицинию Крассу.

Приветствие и тысяча поздравлений, мой старый друг и коллега по дням борьбы с Карбоном. Пока я утихомиривал Испанию, ты, я слышал, утихомиривал Италию. Мне говорят, что ты превратил консульских трусов в великолепных воинов и научил всех нас, как наилучшим образом справляться с восставшими рабами. Еще раз тысяча поздравлений. Если ты планируешь этим вечером быть у себя, могу ли я заглянуть к тебе – поболтать?

– Ну, и чего же он хочет? – спросил Красс Цезаря.

– Интересно, – ответил Цезарь, возвращая письмо Крассу. – Я невысокого мнения о его литературном стиле.

– У него вообще нет литературного стиля! Он дикарь.

– А ты собираешься сегодня оставаться здесь, чтобы наш друг мог «заглянуть поболтать»? Интересно, эта фраза невинна или здесь что-то кроется?

– Зная Помпея, можно предположить, что он считает, будто эта фраза звучит правильно. Да, я, конечно, останусь здесь сегодня вечером, – сказал Красс.

– Со мной или без меня?

– С тобой. Ты его знаешь?

– Давно видел его один раз. Сомневаюсь, что он помнит меня или повод, по которому мы виделись.

Помпей это подтвердил, когда явился несколько часов спустя.

– Мы встречались, Гай Юлий? Не помню.

Цезарь не выдержал, засмеялся. Но смех его был дружелюбным.

– Неудивительно, Гней Помпей. Ты смотрел только на Муцию.

Лицо Помпея просветлело.

– А-а! Ты был в доме Юлии, когда я приходил знакомиться с моей будущей женой! Конечно!

– И как она? Я уже много лет ее не видел.

– Я держу ее в Пицене, – ответил Помпей, не подозревая о том, что фраза прозвучала странно. – У нас мальчик и девочка. Скоро, надеюсь, будут еще. Я тоже ее несколько лет не видел, Гай Юлий.

– Цезарь. Я предпочитаю, чтобы меня звали Цезарь.

– Очень хорошо, потому что я тоже предпочитаю, чтобы меня звали Магн.

– Представляю!

Красс решил, что пора вставить слово.

– Садись, пожалуйста, Магн. Ты загорел, постарел – тебе уже тридцать пять?

– Пока нет. Исполнится двадцать восьмого сентября.

– Это мелочь. В свои тридцать пять ты успел сделать больше, чем большинство не успевают за семьдесят. Мне даже подумать страшно, что будет, когда тебе исполнится семьдесят лет. В Испании порядок?

– Полный порядок. Но, – великодушно добавил Помпей, – ты же знаешь, мне очень хорошо помогли.

– Да, он удивил всех, этот старик Пий. Ничем не отличался, пока не уехал в Испанию. – Красс поднялся. – Немного вина?

Помпей засмеялся:

– Нет, если виноград не стал лучше.

– Он никогда не меняется, – сказал Цезарь.

– Уксус.

– Я тоже не пью вина. Красс может подтвердить, я провел с ним целую кампанию. Правда? – улыбаясь, спросил Цезарь.

– Ты не пьешь вина? О боги! – Не зная, что сказать на это, Помпей повернулся к Крассу: – Ты уже подал прошение о триумфе?

– Нет, мне триумф не полагается. Сенат предпочитает называть войну против Спартака войной с рабами, поэтому я заслужил только овацию. – Красс прокашлялся, опустил глаза. – Но я обратился в Сенат с просьбой, чтобы эту процедуру провели как можно быстрее. Я хочу сложить с себя обязанности, чтобы успеть выставить свою кандидатуру на консульских выборах.