Фавориты императорского двора. От Василия Голицына до Матильды Кшесинской

А жить ему оставалось совсем недолго. Недовольные строгостью нового императора граф Никита Панин — бывший воспитатель Павла, Платон Зубов — бывший фаворит императрицы, его брат Николай, Петр Талызин — командир Преображенского полка, петербургский военный губернатор граф Петр Алексеевич Пален, граф Волконский, генерал Уваров и генерал Беннигсен организовали заговор, последний оставил подробные воспоминания о ночи на 12 марта 1801 года — последней ночи Павла.

* * *

Это был рубеж между XVIII и XIX веком, и если перо и не «опаснее меча», то могло служить оружием, могло обвинять и оправдывать, создавать общественное мнение, которое приобретало все большее и большее значение, и поэтому заговорщики стремились донести до современников (и потомков) свою версию событий.

Беннигсен пишет: «Проводником нашей колонны был полковой адъютант императора, Аргамаков, знавший все потайные ходы и комнаты, по которым мы должны были пройти, так как ему ежедневно по нескольку раз случалось ходить по ним, принося рапорты и принимая приказания своего повелителя. Этот офицер повел нас сперва в Летний сад, потом по мостику и в дверь, сообщавшуюся с этим садом, далее по лесенке, которая привела нас в маленькую кухоньку, смежную с прихожей перед спальней Павла. Там мы застали камер-гусара, который спал крепчайшим сном, сидя и прислонившись головой к печке. Из всей толпы офицеров, сначала окружавших нас, оставалось теперь всего человека четыре; да и те, вместо того чтобы вести себя тихо, напали на лакея; один из офицеров ударил его тростью по голове, и тот поднял крик. Пораженные, все остановились, предвидя момент, когда общая тревога разнесется по всем комнатам. Я поспешил войти вместе с князем Зубовым в спальню, где мы действительно застали императора уже разбуженным этим криком и стоящим возле кровати, перед ширмами. Держа шпаги наголо, мы сказали ему: „Вы арестованы, ваше величество!“. Он поглядел на меня, не произнося ни слова, потом обернулся к князю Зубову и сказал ему: „Что вы делаете, Платон Александрович?“. В эту минуту вошел в комнату офицер нашей свиты и шепнул Зубову на ухо, что его присутствие необходимо внизу, где опасались гвардии… Князь Зубов вышел, и я с минуту оставался с глазу на глаз с императором, который только глядел на меня, не говоря ни слова. Мало-помалу стали входить офицеры из тех, что следовали за нами… Тогда я вышел, чтобы осмотреть двери, ведущие в другие покои; в одном из них, между прочим, были заперты шпаги арестованных офицеров. В эту минуту вошли еще много офицеров. Я узнал потом те немногие слова, какие произнес император по-русски, — сперва: „Арестован, что это значит — арестован?“. Один из офицеров отвечал ему: „Еще четыре года тому назад с тобой следовало бы покончить!“ На это он возразил: „Что я сделал?“ Вот единственные произнесенные им слова.

Офицеры, число которых еще возросло, так что вся комната наполнилась ими, схватили его и повалили на ширмы, которые были опрокинуты на пол. Мне кажется, он хотел освободиться от них и бросился к двери, и я дважды повторил ему: „Оставайтесь спокойным, ваше величество, — дело идет о вашей жизни!“

В эту минуту я услыхал, что один офицер, по фамилии Бибиков, вместе с пикетом гвардии вошел в смежную комнату, по которой мы проходили. Я иду туда, чтобы объяснить ему, в чем будет состоять его обязанность, и, конечно, это заняло не более нескольких минут. Вернувшись, я вижу императора, распростертого на полу. Кто-то из офицеров сказал мне: „С ним покончили!“. Мне трудно было этому поверить, так как я не видел никаких следов крови. Но скоро я в том убедился собственными глазами. Итак, несчастный государь был лишен жизни непредвиденным образом и, несомненно, вопреки намерениям тех, кто составлял план этой революции, которая, как я уже сказал, являлась необходимой. Напротив, прежде было условлено увезти его в крепость, где ему хотели предложить подписать акт отречения от престола».

Участники заговора расходятся в показаниях по поводу того, как именно был убит император. Одни говорят, что один из братьев Зубовых ударил Павла в висок золотой табакеркой и раскроил ему череп; по рассказам других, Павла задушили шарфом. H. A. Саблуков напишет: «Я видел покойного императора, лежащего в гробу. На лице его, несмотря на старательную гримировку, видны были черные и синие пятна. Его треугольная шляпа была так надвинута на голову, чтобы, по возможности, скрыть левый глаз и висок, который был зашиблен».

* * *

По городу ходила легенда, что когда Марию Федоровну разбудила статс-дама Ливен и рассказала о смерти Павла, то Мария Федоровна произнесла при свидетелях: «Ich will regieren» — «Я хочу править». Если это правда, то получается, что императрица первый раз в жизни решила проявить характер. Так это было или иначе, никто не собирался сажать ее на престол. Его освободили для ее старшего сына.