Фавориты императорского двора. От Василия Голицына до Матильды Кшесинской

Мария Федоровна тут же захотела видеть тело мужа, но ее не туда пустили. Русский историк XIX века Владимир Владимирович Вельяминов-Зернов так пересказывает этот эпизод: «Вдруг императрица Мария Федоровна ломится в дверь и кричит: „Пустите, пустите!“. Кто-то из Зубовых сказал: „Вытащите вон эту бабу“. Евсей Горданов, мужчина сильный, схватил ее в охапку и принес, как ношу, обратно в ее спальню». Тогда Мария Федоровна попыталась прорваться на балкон и обратиться к войскам, но Пален не дал ей это сделать, приказав семеновскому караульному офицеру: «Никого не впускать». Императрица снова попыталась попасть в комнату, где лежал Павел. «Императрица Мария вошла, — вспоминает Константин Полторацкий, — и сказала мне ломаным русским языком: „Пропустите меня к нему“. Повинуясь машинальному инстинкту, я отвечал ей: „Нельзя, Ваше величество“. — „Как нельзя? Я еще государыня, пропустите“. — „Государь не приказал“. — „Кто, кто?“ — „Государь Александр Павлович“. Она вспылила, неистово отталкивая, схватила меня за шиворот, отбросила к стене и бросилась к солдатам. Я дал им сигнал скрестить штыки, повторяя: „Не велено, Ваше величество“. Она горько зарыдала. Императрица Елизавета и великая княгиня Анна, которые ее сопровождали, захлопотали около нее. Принесли стакан воды; один из моих солдат, боясь, как бы вода не была отравлена, отпил первым и подал Ее величеству, говоря: „Теперь Вы можете пить“ (этот солдат теперь офицер при великом князе Михаиле)». Наконец генерал Беннигсен разрешил пропустить императрицу к телу Павла. Она вошла в комнату, «поддерживаемая Беннигсеном и мной; затем кинулась вперед, жалобно зарыдала, упала на тело императора и обняла его. Ее увели силой». Сам Беннигсен будет вспоминать: «Тщетно я склонял ее к умеренности, говоря ей об ее обязанностях по отношению к народу, обязанностях, которые должны побуждать ее успокоиться, тем более что после подобного события следует всячески избегать всякого шума. Я сказал ей, что до сих пор все спокойно как в замке, так и во всем городе; что надеются на сохранение этого порядка и что я убежден, что Ее величество сама желает тому способствовать. Я боялся, что если императрица выйдет, то ее крики могут подействовать на дух солдат, как я уже говорил, весьма привязанных к покойному императору. На все эти представления она погрозила мне пальцем со следующими словами, произнесенными довольно тихо: „О, я вас заставлю раскаяться“».

Вдовствующая императрица Мария Федоровна

А невестка Марии Федоровны Елизавета Алексеевна, жена великого князя Александра, писала своей матери об этой ночи: «Она (императрица. — Е. П.) спустилась ко мне совершенно вне себя, и так мы провели всю ночь: она перед запертой дверью на боковую лестницу, умоляя солдат впустить ее, чтобы она могла видеть тело Императора; она обвиняла офицеров, всех нас, прибежавшего врача и прочих подходивших к ней (это был просто бред); мы с Анной заклинали офицеров пропустить ее хотя бы к детям, но они ссылались то на какие-то резоны, то на полученные приказы (Бог знает чьи: в такие минуты все командуют). Я была как в беспорядочном сне: спрашивала советов, разговаривала с совершенно незнакомыми людьми, заклинала Императрицу успокоиться, делала одновременно тысячу вещей и принимала сто решений. Мне никогда не забыть этой ночи!».

Великий князь Александр жил вместе с супругой в покоях на первом этаже. Беннигсен вспоминает: «Император Александр предавался в своих покоях отчаянию, довольно натуральному, но неуместному. Пален, встревоженный образом действия гвардии, приходит за ним, грубо хватает за руку и говорит: „Будет ребячиться! Идите царствовать, покажитесь гвардии“».

Новый император все же нашел в себе силы показаться перед полками. Он сказал: «Батюшка скончался апоплексическим ударом, все при мне будет, как при бабушке». Его приветствовали криками: «Ура!».

Александр уехал в Зимний дворец, а его сестер и мать все еще не допускали к телу Павла. Принц Евгений Вюртембергский, младший брат Марии Федоровны, пишет о дальнейших событиях в Михайловском замке: «Когда генерал Беннигсен пришел к ней, чтоб от имени нового императора просить ее следовать за ним в Зимний дворец, она воскликнула: „Кто император? Кто называет Александра императором?“, на что Беннигсен ответил: „Голос нации“. Она ответила: „Я его не признаю“, и, так как генерал промолчал, она тихо добавила: „Пока он мне не отчитается за свое поведение“. Беннигсен снова предложил ей отправиться в Зимний дворец, и молодая императрица поддержала его предложение. Однако императрица-мать приняла это с большим неудовольствием и накинулась на нее со словами: „Что Вы мне говорите? Не я должна повиноваться! Повинуйтесь, если желаете“».