Фавориты ночи

Я так и заявила ей, чем привела ее в дикий восторг. Она едва не расцеловала меня. Назвав ее милой дамой, я, конечно, грешила против истины, но чего не скажешь на радостях! Да еще после не просто бессонной ночи, в течение которой многие ворочаются в своих кроватях или мечутся по комнате в бессильных попытках заснуть и в конце концов глотают снотворное, а ночи напряженной, целиком и полностью посвященной распутыванию очень, ну очень запутанного дела.

– Мэрилин, а вас на работе у Семена Аркадьевича знают? – сочла я нелишним осведомиться у Марии Алвиановны.

– Обижаешь, милочка! – вспыхнула Мэрилин, приподняв свои насурмленные брови. – Да если б не я, Семену век бы ходить в лохмотьях!

Я уже привыкла к выспренной и гротескно-образной манере Мэрилин выражаться, поэтому все, что она говорила, мысленно делила на четыре.

– Отлично, – сказала я, чтобы закончить разговор и избавить себя, а заодно и Сергея Ивановича от излишних подробностей, которыми она нас и так вконец замучила, или перенести их на более подходящее время.

С Кряжимским мы договорились встретиться завтра, ой, уже не завтра, а сегодня в полдень в редакции. Я, честно говоря, валилась с ног от усталости, да и Сергей Иванович, чтобы не заснуть, усиленно тер глаза, только что не хлопал себя по щекам. К бессонной, самой по себе тягостной ночи прибавились последствия небольшого сотрясения мозга. Так что, сами понимаете, каково мне было.

Я могу засиживаться далеко за полночь, но уж утром люблю поспать, чего там говорить! А вот когда ночь плавно переходит в утро, а моя бедная головушка еще и не касалась подушки, тут я пребываю в замешательстве: где кончается ночное бдение и начинается утро следующего дня, которое, будь моя воля, я бы всегда проводила в постели.

Я знала, что для хорошего цвета лица и правильного функционирования моих теперь вот неизвестно кем сотрясенных мозгов нет зверя страшнее, чем недосып. Особенно если он принимает хронические формы. Хотя здесь я плутую – недосып у меня не может стать перманентным просто в силу того, что больше одной ночи я не выдерживаю.

Если после такой безумной ночи я не подремлю хотя бы четырех-пяти часов, обязательно усну среди дня, и тут уж мне не помешает никакая канонада.

Что и говорить, приехав домой, я сразу брякнулась на кровать и провалилась в темную бездонную яму липкого, как жидкий каучук, сна.

Я проснулась около одиннадцати. Вставать жуть как не хотелось, но осознав, что расследование не терпит отлагательства и дел еще полным-полно, я поднялась и даже сделала несколько вялых приседаний. В голове шумело, но сон все-таки оказал на меня свое благостное действие. В мозгу прояснилось, и, несмотря на небольшую ломоту в теле, я чувствовала прилив сил и энергии.

Не знаю как вам, но мне готовить для себя одной было всегда скучно. Это не значит, что я люблю сухомятку и наплевательски отношусь к «вкусной и здоровой пище», просто не очень люблю есть в одиночку. Работать или, например, мотаться по городу люблю, а есть… Для рационального питания мне необходимо присутствие за столом хотя бы одного себе подобного. Поэтому, когда мы разъехались с Иркой, поначалу я, как киношный американский коп, перепихивалась бутербродами и пиццей.

Но потом понемногу привыкла обедать в одиночестве и готовить только для себя. Вот и сегодня было все точно так же. Жареная картошка и соленые помидорчики. Кто-то содрогнется, мол, утром такая пища! Когда я голодна, мой желудок, как у Робина Бобина, готов поглотить и переварить даже каменную глыбу. А что касается лишних калорий, то будьте спокойны, моя физическая конституция, более-менее здоровая психика и ежедневные энергетические затраты не позволят мне превратиться в Монику Левински, которая, перенервничав из-за истории с Клинтоном, в ничтожно короткий срок набрала более девяноста килограммов.

Сложив посуду в раковину, наведя красоту и одевшись, я выскочила на лестничную площадку и спустилась на улицу. Моя машина – свидетельница выпавших на мою долю вчера приключений – тихо дремала посреди залитого августовским солнцем двора. Вся игровая площадка была оккупирована суматошной детворой, которая бегала, прыгала, скакала, ссорилась, поднимая при этом чудовищный гвалт.

Я включила зажигание и плавно стартовала. Часы показывали без четверти двенадцать. Газета, прихваченная мной вчера в квартире Лущенко, мирно покоилась между сиденьями. Вчера я совсем забыла о ней. Остановившись на светофоре, я одной рукой механически перелистывала газету, рассеянно пробегая взглядом ее забитые объявлениями и рекламой страницы. Вдруг мое внимание привлекли три помеченных черными чернилами объявления. Это была рубрика «Знакомства». Лущенко (я решила, что это именно он) выделил для себя три варианта знакомства: «молодая русоволосая одинокая женщина», «стройная знойная одинокая брюнетка» и «эффектная длинноногая блондинка».

Все три дамочки набивались в подруги к «обеспеченным, без материальных и жилищных проблем джентльменам для интимных встреч на их территории».